Мальчик скользил по водной глади между высокими странными лесами зеленых и золотистых водорослей, которые колыхались в такт подводным течениям. Вокруг плавали креветки и морские коньки, сверкающими молниями мимо проносились косяки кефали.

Эрик плавал в гроте пурпурных кораллов, подолгу сидел в изящном саду, где ветви «деревьев» напоминали пурпурные рога, оплетенные яркими морскими анемонами, которые медленно раскрывались и закрывались. Здесь ползали крабы и морские звезды, словно мудрые, древние старцы, обдумывали что-то. Тут и там сновали алые рыбы-белки и сверкающие как бриллианты рыбы-ангелы. А иногда над головой неспешно проплывала большая зеленая морская черепаха.

Мальчик часто лежал на залитых солнечным светом отмелях, нежась в прозрачной теплой воде. Он дремал, отдавшись на милость моря, словно маленькое дитя в мягкой, удобной постели. А ночью, когда над водой перемигивались таинственные флуоресцентные огоньки, Эрик плавал в странном мире, где небо было таинственной серебристой поверхностью, он наблюдал, как крохотные креветки и маленькие морские червячки скользят в воде, словно мотыльки; смотрел на огромных мерцающих медуз, скользящих под водой, будто огромные белые призраки, или как оставляя за собой молочную рябь, проплывала большая рыба.

Но вскоре Эрик обнаружил, что не всегда море тихое и спокойное. Было время, когда шторм начинал вздымать волны, изо всей силы обрушивая их на берег, ломая и смывая кораллы, унося их в бушующей пене. А еще он обнаружил, что очень сложно бороться с могучей стихией, бороться и плыть, стараясь, чтобы тебя не разбило о скалы. Если шторм заставал его в море, Эрик предпочитал прятаться в темных морских глубинах.

Мальчик пытался рассказать обо всем этом отцу, о красоте и чудесах, которые он нашел под синим пологом океана. Джон в ответ на его слова только печально кивал.

— Я знаю, — бормотал он. — Твоя мама хорошо знала тот мир…

— И мне он нравиться, отец. Он — удивительный! — воскликнул Эрик. — Море такое огромное. В два раза больше суши. Я хочу увидеть все его уголки.

Но Джон с легкостью усмирял любопытство ребенка:

— Тебе не надо плавать далеко, Эрик. Ты должен держаться поближе к берегу.

Но проходили месяцы, годы, и, ведя странную тайную жизнь, Эрик чувствовал, что океан зовет его все сильнее и сильнее.

Казалось, ревущие огромные волны, которые неслись через полмира, смеются над ним, топчущимся у самого берега. Они готовы были унести Эрика в далекие моря, на огромные глубины.

Только одно останавливало Эрика — мысль о пустоте внешнего моря. Становясь все взрослее, год за годом, он чувствовал, как становится все более одиноким. У него не было друзей на земле, потому что большую часть своего времени юноша проводил в воде. Ближайшим соседям и людям из нашего городка он казался странным, наполовину диким. У него никогда не было спутника во время долгих «прогулок» по подводному царству. Одиночество становилось все невыносимее.

Когда ему исполнилось семнадцать лет, Эрик спросил у отца:

— Как думаешь, кто из них жив?

Джон сразу понял, кого имеет в виду сын.

— Говоришь о морском народе? Должно быть, они прячутся где-то там, в глубинах океана.

— Я хотел бы встретиться с ними, — чуть

поколебавшись, заявил Эрик. — Они ведь похожи… на меня.

— Нет! — безапелляционно объявил отец. — В твоих венах течет кровь морского народа, но ты не один из них. Так что выброси эти мысли из головы. Ты человек, принадлежащий земле точно так же, как морю.

Но мысль о морском народе не покидала Эрика. Его одиночество, его подавленность из-за этого одиночества становились все сильнее, и юноша все чаще мечтал о встрече, пытался представить, какие они — люди моря — народ, живущий в глубинах океана; народ, к которому принадлежала его мать.

Он больше не говорил об этом с отцом, поскольку видел, что подобные разговоры очень огорчают его. А у Джона и без того было больное сердце. Но желание увидеть своих родичей из морских глубин росло месяц от месяца, год от года.

Затем Джон Ли умер.

Он умер ночью, во сне, после того как просидел целый день, глядя на океан. А когда боль утраты слегка утихла, Эрик ощутил настоящее одиночество — в тысячу раз большее, чем он испытывал до сих пор. Юноша не смог сдержаться и отправился на поиски морского народа, смутно ощущая, что если не сделает этого, тоска сожрет его.

Рано утром Эрик заколотил окна и дверь своего маленького дома, пошел на берег и прыгнул в воду. Он взял с собой пояс с длинным острым ножом — единственным, что могло понадобиться в пути.

Он поплыл на восток, держась на глубине в пару футов, ориентируясь по солнцу. Земля быстро исчезла где-то вдали за спиной, теперь вокруг была только бескрайняя океанская равнина.

Каждый час он останавливался, отдыхал, поднявшись на поверхность, давая мускулам и телу расслабиться. Дважды за день юноша ловил небольшую рыбку и ел ее сырой. Он давно уже научился питаться сырой рыбой. В пресной воде он не нуждался, испытывая жажду только на берегу.