Как его занесло в одиночку на эту пустынную улочку кишлака, ведь был же приказ часть не покидать, выходить только группами и уж никак без оружия. Видно дембельский воздух свободы сыграл с ним злую шутку - он был "при параде", со всеми значками и аксельбантами...
ПОСМОТРЕТЬ В ЛИЦО СМЕРТИ. ЧЕСТЬ МУНДИРА
В первое мгновение я подумал, что окружающая действительность происходит сейчас в зоне боевых действий. Но нет. Проясненное сознание показало какую-то тесную неширокую улочку с побеленными заборами-дувалами двухметровой высоты, за которыми невидно было ни самих строений, ни того, что происходит внутри дворов. Значит, это был какой-то удаленный кишлак в какой-нибудь средне-азиатской республике, или он находился в предместье Кабула.
У дувала у стены лежал какой-то старик мусульманин в белой одежде. Он был настолько изможден, что не мог шевелиться. Ну прямо, как в фильме «Белое солнце пустыни». Непонятно было, почему он лежит в таком состоянии и никто не обращает на него внимания, никого из местных рядом с ним нет. Это было непонятно, поскольку у местных было сильно развито уважение к людям пожилого возраста, особенно к старикам.
Рядом со стариком находился только наш солдат, видимо проходивший мимо. Это был подготовившийся к «дембелю» солдат, поскольку на нем была не выгоревшая полевая форма, а новая зеленая полу-парадная: брюки заправлены в начищенные до блеска сапоги, а гимнастерка украшена рядом значков на груди: гвардейский, степень знаний, спортивный разряд и комсомольский значок А через погон с аксельбантом на плече протянут плетеный шнур (для красоты). Он,видимо, еще не был демобилизован, так как никаких вещей при нем не было: ни вещмешка, ни чемоданчика, ни кейса. И он был безоружен.
Наклонившись над стариком, он струйками воды поил старика из своей фляжки.
Улочка была пустынной. Ни прохожих, ни зевак, ни любопытных, ни детишек.
Вдруг, из-за угла улочки вышла группа местных мусульман-неонацистов. Они были сильно возбуждены, но шли стройной колонной человек в 15 – 20. Это были взрослые мужики, не молодежь. Были они в национальных белых одеждах, с тюрбанами (или чалмами, не знаю, как правильнее) на голове. За широкими матерчатыми, обернутыми вокруг живота, поясами были заткнуты слегка изогнутые кинжалы в ножнах, все в гравировках. Возглавлял колонну пожилой старик-аксакал, одетый также во все светлое и с прямоугольным полотнищем, на котором что-то было написано арабской вязью.
Конец ознакомительного фрагмента.