Я прислушалась к себе, и решила, что не очень.

— Не могли бы вы описать своими словами? — поинтересовалась я. — Что там? Танцы вокруг чучела козла? Человеческие жертвоприношения?

— Что-то вроде того, — сказал он. — Ты знаешь, как работают тоталитарные секты?

— В общих чертах.

Он постучал пальцем по планшету.

— Здесь есть немного конкретики.

— Не уверена, что хочу со всем этим ознакомиться на ночь глядя, — сказала я.

Кроме того, как мне удостовериться, что все эти документы — подлинные? И что они касаются именно Джеремайи? И в мое-то время на компьютере можно было нарисовать, что угодно, а за все это время, о котором я ни черта не помню, технологии вряд ли стояли на месте.

— Я просто хочу, чтобы ты не сомневалась, — сказал специальный агент Джонсон. — В этой истории он — злодей.

Я зацепилась за слово «этой», хотя он вряд ли имел в виду что-то такое.

— Бывают и другие истории?

— По роду деятельности нашего агентства мы сталкивались с разными случаями, — сказал он. — Бывало и так, что для общего блага нам приходилось приносить в жертву не злодеев, а обычных людей. Может быть, даже хороших людей. Но сейчас не тот случай.

Спрашивать, кто определяет общее благо, я тоже не стала. Просто мысленно заменила слово «общее» на «теневой кабинет министров». Ради своего блага эти ребята были готовы пожертвовать кем угодно.

— Как на самом деле называется ваше агентство? — спросила я.

— ТАКС, — сказал он. — Тебе это название о чем-нибудь говорит?

— Нет. А должно?

— Разумеется, нет.

— Тогда почему вы спросили?

— Профессиональная деформация, — сказал он. — Задавать вопросы — это моя работа. Большая часть моей работы.

— А меньшая часть вашей работы — это убивать людей?

— Мы никого не убиваем просто так, Боб, — сказал он. — И каждая операция тщательно просчитывается на предмет последствий. Я бы даже сказал, мы прибегаем к убийству только в самых крайних случаях. Вопреки всеобщим заблуждениям о наших методах работы, большую часть проблем мы пытаемся решить без насилия. Просто эта часть работы теневого правительства, как правило, остается… в тени. А наружу просачивается информация о самых громких эпизодах, из-за чего у нас и сложилась такая зловещая репутация.

— Но вас эта ситуация, как я смотрю, вполне устраивает, — сказала я. — Я имею в виду, вы ведь ничего не делаете, чтобы свою репутацию улучшить.

Он пожал плечами.

— Иногда выгодно слыть опасным парнем, даже если на самом деле ты им не являешься. Помогает убеждать людей и всякое такое.

— Запугивать людей, вы хотите сказать.

— Это просто один из методов работы, — не стал отрицать он.

— Ладно, — сказала я. — Пусть так. И какой у нас план?

— Выступление Питерса запланировано на завтра, — сказал он. — Он появится здесь, а мы будем ждать. Мы будем готовы.

— Готовы к чему?

— Чтобы поймать момент.

***

Я сидела на кожаном диванчике в лобби отеля и пила холодный свежевыжатый апельсиновый сок через длинную соломинку. По правую руку от меня сидел Грег, специалист по радикальным вмешательствам. По левую руку — Стивен Прайс, младший специалист по радикальным вмешательствам.

Специальный агент Джонсон, их общий начальник, сидел метрах в пятнадцати от нас, сразу за растущей в кадке пальмой, и прятал свое лицо за сегодняшней газетой. Еще несколько агентов из группы прикрытия были распределены по местности и старались с ней слиться. Лично мне их не представляли, так что я попыталась вычислить их самостоятельно.

Как минимум, это был один портье, скучающая пара туристов, которая попивала кофе, уже два часа не решаясь ни выйти на улицу, ни подняться к себе в номер, и старик, который делал вид, что изучает расписание междугородных автобусов. Была еще пара кандидатов, в которых я не была уверена.

Мы ловили момент.

Наше занятие осложнялось тем, что очередное заседание конгресса предпринимателей уже началось, а Джеремайя Питерс на территорию отеля еще не прибыл. Хотя люди с мест сообщали, что процессия из трех бронированных машин уже покинула территорию приютившего Питерса ранчо.

У дверей возникла какая-то заминка, и я бросила свой взгляд туда, ожидая увидеть процессию Джеремайи Питерса, торжественно входящего в отель, но это оказалась всего лишь группа людей на инвалидных колясках, ради которых работникам отеля пришлось разблокировать двери.

— Какого черта главе тоталитарного культа вообще делать на съезде предпринимателей? — поинтересовалась я. — То есть, понятно, зачем это нужно ему — любая попытка заполучить дополнительных членов и выкачать еще денег идет в зачет. А им-то это на фига?

— Полагаю, его выступление проходит в рамках развлекательной программы, — сказал Грег. — Ну, вроде того, что нельзя же все время говорить о серьезном, давайте вот еще на этого клоуна посмотрим. Думаю, что именно так большинство присутствующих к нему и относится. Но это только до того момента, как он начнет выступать.

— Он настолько хороший оратор? — слово «клоун» вызвало у меня мимолетные неприятные ассоциации, но они быстро прошли, и я не успела за них зацепиться, чтобы выудить что-то полезное.