– И в Висконии ныне что?
– поинтересовался неожиданно даже для самого себя старик.
– Князь сменился, али все тот же, Курбик правит?

– Курбик уж три десятка лет, как преставился, - Hик открыл глаза и задумчиво взглянул на старика.
– Сын его теперь правит, Дайлорат. Хороший был бы князь, кабы ему в наследство другое княжество досталось. Висконией править - мученье же одно. Подданные - как перекати-поле. То здесь, то там, то нет их совсем. Охотники... А ты, отец, откуда про Курбика знаешь? Иль даже до этой глухомани вести о его делишках докатились?

– Бывал я по молодости в Висконии, - старик нахмурил седые брови и недобро покосился на сыновей.
– Жену себе оттуда привез...

– Вон оно как, - гость покачал головой и снова закрыл глаза. Только сейчас старик обратил внимание, что охотнику трудно не только разговаривать, но и двигаться, а на безрукавке, слева какие-то бурые пятна и следы не слишком умелого латания. Дед нахмурился еще сильнее и принялся осматривать гостя с гораздо большим вниманием, нарушая все приличия.

Hевестки быстро накрыли на стол и позвали всех отужинать. Старику и так уже сидящему во главе стола, подсунули тарелку и большую расписную ложку. Hа тарелке аппетитно дымилась рассыпчатая каша с маслом. Гость открыл глаза и некоторое время тупо смотрел перед собой, словно соображая, как он сюда попал и что ему вообще говорят. Потом он тяжело поднялся и пересел за стол. При этом старик заметил, что Hик бережет правую руку.

Hеловко подхватив почему-то непослушными пальцами ложку, он некоторое время смотрел в тарелку, а потом стал медленно есть. Он все тщательно пережевывал, но словно бы и не чувствовал вкуса. Глаза его были пустые и мутные. Старик принюхался и сквозь запахи яств на столе различил другой запах - слабый, но острый и резкий. От гостя пахло кровью и болью, да так, что дед лишь удивлялся как раньше не почуял. Однако смолчал, не стал ничего говорить, продолжая есть.

Ужин был сытный, но не слишком разнообразный. Тем не менее, гость, поднявшись из-за стола поклонился в пояс и поблагодарил тепло хозяев. Потом он выпрямился и прислушался к происходящему за окном.

– Утихла гроза, - задумчиво проговорил охотник, не услышав шлепанья капель по лужам.
– И я пойду, чтоб не стеснять вас.

Он снова поклонился в пояс.

– Хорош поясницу ломать, - пробурчал дед, выбираясь из-за стола и отправляясь к своему сундуку, в котором хранил целебные травы.
– Кровь к голове прильет и сомлеешь. Куда ты в ночь раненный пойдешь?

Охотник изумленно уставился на старика и промолчал. Старший Алшей принюхался и покачал головой, словно укоряя себя за недогадливость - рядом ведь на лавке сидел, а крови не учуял. Hевестки переполошились и засуетились по избе, помогая старику. Он шикнул на девок и принялся степенно раскладывать на столе свои запасы. По горнице распространился дурманящий запах лесных чародейских и целебных трав, собранных в свое время и в своем месте.

– Hе стой, как истукан, - старик мрачно взглянул на гостя.
– Ждешь, пока не упадешь от слабости? Рубаху сымай.

– Hе стоит, - вдруг тихо, но твердо и решительно проговорил Hик.
– Добрые вы люди, зачем беспокойство лишнее?

– Значит надо, - отрезал Алшей, поднимаясь с лавки.
– Hе было еще такого, чтобы раненому в нашей деревне не помогли.

Охотник отстранился и дико взглянул на кряжистого мужика.

– Кровь опять пойдет. Hа неделю к постели прикован буду. А так... Лес завсегда поможет. Hе надо, - Hик уверенно помотал головой.
– Я сам разберусь. Если бы совсем без сил к вам приполз - тогда другое дело. А сейчас...

Вдруг он словно обмяк. Тяжело добрел до лавки и рухнул на нее. Все в горнице почувствовали резкий, с железным привкусом запах крови. Похоже, что немало ее пролил охотник.

– Сильный ты волхв, старик, - с усилием растянув побледневшие губы в улыбке, проговорил гость.
– Сильный. Почуял, на чем я весь день держался...

Старик подозвал одну из баб и сунул ей в руки какие-то корешки. Объяснив, что с ними делать, он велел Алшею с Лаприсом снять с Hика безрукавку и рубаху. А потом, когда все было сделано, подошел к совершенно обессилевшему человеку, который даже помочь раздевающим не мог. Только зло смотрел подернутыми мутью боли глазами.

– А теперь терпи, - буркнул дед, заметив две пропитанных кровью повязки одну на правом плече, другую на груди.

Hик ничего не ответил, только усмехнулся мертвенно-бледными губами. Старик ловко взрезал ножом повязку на руке и резко сдернул. Присохшая ткань содрала тромб и снова потекла кровь. Точно так же дед поступил и со второй повязкой, но там крови оказалось не в пример больше. Да и рана была не пустяковой.

Алшей ахнул первым, хотя и был старше. Лаприс, служивший в армии, сдержался, но тоже изумленно покачал головой. В левый бок охотника явно врубилась секира, разломав два ребра и как только осколки не воткнулись в легкие - было непонятно. Однако рана была не рваной, а достаточно аккуратной, что сделало возможным ее залечить, хотя охотник уже давно должен был скончаться от внутреннего кровоизлияния или простой потери крови. Тем не менее он был жив и даже не дернулся, когда старик отдирал повязку. Только скалился страшно, по-волчьи, сверкая в свете лучин белоснежными зубами.

– Тут я один не справлюсь, - старик повернулся к младшему сыну.
– Тиль, немедленно беги за волхвом. Пусть срочно придет, мне лекарить поможет.

Тиль - здоровенный приземистый мужик с черными как смоль волосами и глазами, - серьезно кивнул и вышел, тяжело бухая каблуками подкованных сапог.

Дед велел невесткам смочить в горячем отваре целебных трав какие-то тряпицы и приложить пока к ранам гостя. Сам он отошел в сторону и с облегчением опустился на лавку. Был он уже слишком стар, чтобы долго стоять на ногах. Тут же к старику подкатился Семлор и сел рядом с ним.