Продвигаясь к дальней стене зала, подошёл к рингу, где Миха проводил спарринг. Он замечает меня и останавливает бой. Облокачивается на канаты и протягивает руку в перчатке. Я пожимаю еe.

— Гляньте ка, кто тут у нас! — воскликнул Михаил.

— И тебе здорова!

— Ты где пропадал? С тебя тренер три шкуры спустит!

— Петрович сильно злой был? — начинаю немного нервничать. Ему лучше под горячую руку не попадать.

— Ну, первое время бесился люто. Теперь вроде поутих.

— Он у себя? — поглядываю в сторону его каморки.

— Да, у себя. Тебе повезло, Петрович в хорошем настроении сегодня.

— Пойду загляну к нему, — отхожу от ринга.

— Ага, не пуха, — летит уже в спину.

Подхожу к каморке тренера. Стучу. Дождавшись ответа, делаю глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и захожу. Тренер сидит за своим столом, перебирает какие-то бумажки. Мужчине было слегка за пятьдесят. И кое-где на висках проступила седина. У него были темные густые брови. Прямой нос и тонкие губы.

— Здравствуйте, Олег Петрович, — произношу твёрдо. Тренер поднимает свой тяжелый взгляд, и я вижу, как ходят желваки на его челюсти.

— Явился, засранец! Ты где был всё это время? Соревнования на носу, а ты прохлаждаешься! — грозно произносит на грани крика.

Ну вот, сразу с места в карьер.

— Так вышло. Теперь я весь ваш, — подмигиваю, чтобы разрядить обстановку. В это время в меня летит перчатка. Я перехватываю её в полёте.

— Уйди с глаз моих, Абрамов, от греха подальше.

— Понял, понял! — я поднял ладони к верху. Отступая к выходу.

— Чтобы к трём был как штык, — слышу бурчание за спиной.

— Есть! — салютую рукой и выхожу из каморки. — Уф!

— Живой? — спросил Михаил, проходя мимо в этот момент.

— Как видишь, — следую за ним в раздевалку. Проверяю содержимое своего ящика. Прикидываю, что нужно ещё захватить.

— Дак, ты где всё-таки был? До тебя дозвониться было невозможно. Петрович рвал и метал.

— Дело появилось срочное, — закрываю дверцу. — Ты на машине? Подкинешь до дома?

— Да не вопрос. Пошли.

Мы выходим из здания и запрыгиваем в припаркованный неподалеку «Opel». Миха врубает магнитолу погромче и трогается с места. Вскоре машина останавливается у моего дома. Поблагодарив Михаила, поднимаюсь на двенадцатый этаж.

Олеся

Я и не подозревала, что так буду скучать по нему. Первые дни я была зла на Тимура. Почти ничего не ела, кусок в горло не лез. Благодаря Олесе я быстро пришла в себя. Я помогала ей по хозяйству. Ведь на шестом месяце уже трудно вести обычный образ жизни. Мы часто устраивали посиделки в саду. Рассказывали друг другу свои секреты, мечты. И, конечно же, обсуждали наших любимых мужчин.

Почти каждый вечер Олесе звонил муж, интересовался её самочувствием. Спрашивал, что она делала в этот день. Хорошо ли она покушала, отдыхала девушка или нет. Сказать честно, я завидовала белой завистью. Мне тоже хотелось услышать голос любимого.

Прощаясь, Дамир Абрамов всегда передавал мне привет. И говорил, что у Тимура всё хорошо. Он готовится к соревнованию, и скоро мы увидимся. На вопрос, могу ли я вернуться в Москву, ответ был отрицательный.

Я набралась смелости позвонить родителям. (так как при похищении потеряла сотовый). Сообщила, что со мной всё в порядке. Что я у друзей провожу прекрасно время. Скинула пару фоток, сделанные в саду, чтобы они были уверены в моей безопасности.

Время шло, а Тимур всё не звонил. Так прошло две недели. Пока на пороге не объявился хозяин дома.

— Добрый вечер, дамы! — Дамир ввалился в гостиную неожиданно с двумя букетами цветов. Один предназначался, конечно же, жене, второй — мне.

— Дорогой! — воскликнула Олеся, неуклюже поднимаясь с кресла. — Почему не предупредил. Я бы приготовила твоё любимое.

— Вот поэтому и не предупредил, — заключая в объятия, сказал мужчина. — Хотел сделать тебе сюрприз.

За ужином Дамир рассказывал про брата. Я ловила каждое слово, каждую деталь. Мне всё было интересно.

— Дамир, почему он мне не звонит? — с надеждой спросила я.

— Если честно. Он боится сорваться. Бросить всё и приехать сюда. Но ты же понимаешь, он долго к этому шел. Это годы упорных тренировок. И бросить на полпути — не вариант.

— Но чем я могу помешать? Меня родители ждут, а я тут прохлаждаюсь, — выдаю робко.

— Ты вообще знаешь, чем он пожертвовал, чтобы спасти тебя? — голос Дамира был похож на рычание дикого зверя. Вся его поза внушала трепет.

— Вы правы, — тяжелый вздох вырвался из моих лёгких, — Простите. — я выскочила из-за стола, пряча свои слёзы. И опрометью бросилась к себе в комнату.