Она стояла на коленях, смирившись с мыслью о том, что ее жизнь теперь принадлежит охотнику, однако еще пыталась ее сохранить.

— Я не виновата, я ни в чем не виновата! Мне пришлось, я была вынуждена красть!

— Мне безразличны причины. Выяснять мотивы это работа гвардии, моя задача только доставить тебя к ним.

— Нельзя, нельзя за решетку! Моя мама, она умрет, если ей не помогать.

— Ты украла столько денег, что твоя семья спасена от нищеты до конца своих дней.

— Позволь объясниться! — Девица взмолилась. — Я все расскажу, и ты сможешь принять справедливое решение.

— Хочешь сделать из меня судью?

— Взяв ответственность, ты спасешь жизнь человека.

Спешить Лиру было некуда, и ничего плохого в том, чтобы выслушать виновную, он не видел. Пусть она думает, будто потенциальный палач колеблется, раздумывая над казней, пока тот ждет помощи от своих нанимателей. Выждав паузу для пущего эффекта, парень дал добро на повествование истории.

— Две недели назад я не могла и вообразить, что буду находиться в таком положение, — успокоившись, спокойным голосом начала воришка. — Мы с семьей владели цветочным магазином, делали все сами от начала и до конца, поэтому я помогала родителям с самых ранних лет. Несметные богатства на этом деле заработать нельзя, но для хорошей жизни нам всегда хватало. В один день мы все вместе отправились пополнять запасы товара и обновлять ассортимент, взяв с собой коня, чтобы унести как можно больше цветов. Шли привычным маршрутом, по тракту, который использовали множество лет в качестве самого безопасного пути. Тебе должно быть известно, что в Империи преступность невысокая, а на главной дороге грабят и убивают только вдали от городов, поэтому жители Милкана никогда не волновались за свои жизни, гуляя близь неприступных стен. Но в этот раз все произошло иначе. — Девушка замолкла, не сдержав слез, но холод стали на шее заставил говорить ее, утирая сопли рукавом. — На нас напали разбойники, защититься от которых у нас не было возможности. Управляться с мечом мог только отец, поэтому его убили первым делом, практически разрубив пополам, не переставая хохотать и шутить. Я видела, как из него вытекала кровь цвета гранатового сока, как торчали кости, проткнувшии кожу, и как на траве валялись выпущенные кишки и вырезанный язык. Еще минуту назад он обещал показать мне новый чудесный луг, а сейчас лежал бездыханным куском мяса с пустыми глазами.

— Мать сказала бежать и толкнула меня, а сама отправилась вперед, выигрывая время. Я прекрасно понимала, что случится, если попадусь бандитам в руки, и не могла позволить им насладиться моей плотью и страданиями матери, поэтому побежала со всей скорости. И все же успела увидеть, как мама падает на землю, как разрывается ее летнее платье, как насильно ей раздвигают ноги, и как эти уроды встают в очередь, дабы отыметь ее словно шлюху в борделе. Через несколько часов ее нашли солдаты. Моя всегда молодая и красивая мама лежала без сознания, с одной рукой и одной ногой. Ее промежности были настолько сильно разорваны, что из них вышло крови не меньше, чем из обрубков конечностей. Она выжила, но ей требовалось длительное восстановление.

Линур невольно опустил руки. Ему не понаслышке известно чувство, когда очерняется самое святое, поэтому лед внутри него тронулся, а сердце кольнуло, вспыхнув старой болью. Преступница развивала успех:

— Я лечила ее всем, чем могла, потратила все сбережения семьи, но маме становилось все хуже и хуже — началось гниение. С тех пор ей ежедневно требовались зелья для облегчения боли и поддержания жизни — они быстро съели все до медяка. Тогда мне пришлось воровать, забрать у губернатора то, что он должен был дать нашей семье сразу. Я никого не убивала и даже не трогала пальцем, лишь тихо умыкала необходимое и исчезала в ночи. Это позволяла покупать склянки и вливать их содержимое в маму, после чего ей становилось лучше. Если ты убьешь меня или отдашь гвардии, то она не жилец — никто не станет тратить столько денег на бесполезную калеку.

Злость и чувство несправедливости внутри Лира полыхали обжагающим огнем, но он достаточно быстро заглушил их, вернувшись к рациональности.

— Твоя мать давно мертва, ты лишь растягиваешь ее мучения.

— Не говори так! — девушка обернулась и посмотрела на юношу красными от слез глазами. Сил в ней почти не осталось.

— Когда ты разговаривала с матерью в последний раз?

— Мы говорим каждый день. Я рассказываю ей, как мы будем вновь продавать цветы, как я буду возить ее по лесам и полям на новом белоснежном жеребце, и как снова в нашем доме разгорится очаг тепла и уюта.

— И как часто она отвечает? — Линур уже понял, в каком состоянии находится женщина. — Девочка, ей нужна была незамедлительная помощь лекаря, а не твои попытки в медицину.

— Система поможет ей. — Девица уже сама не верила в то, что говорила.

— Система лишь позволяет ей существовать, но не жить. Незачем больше тревожить покойника.

Всхлипы и дрожь моментально прекратились. На мгновение Лиру показалось, что он стоит на улице совершенно один, вспоминая о своей собственной маме. Добравшийся до внутренностей холод напомнил ему о тех чувствах и переживаниях, что преследовали его еще очень долгое время после нападения разбойников на деревню. Тогда парень пообещал себе защищать простой народ, а не побежал разграблять дом, где живет.

— Тебе важнее деньги, да? — Девушка посмотрела ему в глаза. — Готов наплевать на чужие жизни ради материальной выгоды? Ты ничуть не лучше тех мразей, что напали на моих родителей!

Собрав волю в кулак, она бросилась в сторону на последнем издыхании, прыгнув к валяющемуся на земле кинжалу. Линур был застан врасплох такой прытью, но среагировал моментально, рубанув клинком по рукоятке чужого оружия. Вор не успел издать и звука, прежде чем лезвие рассекло его кожу, отчего он сразу же отключился. На камнях остались фаланги четырех отрубленных пальцев. Лир пошатнулся, посмотрел на свою кровоточащую ногу, залившую краснотой вместе с раной вора весь переулок, грязно выругался и упал без сознания.

Глава 8

Отхлебнув бренди, Лир поморщился то ли от крепости напитка, то ли от неприятных ощущений в районе затылка, от которых он уже порядком устал.

— И в чем в итоге проблема? — не понял Раф.

— Я не уверен, что поступил правильно.

— Разве твое решение не окончательно? Разве девчонка уже не сидит за решеткой, а ее мать не нашли мертвой?

— Конечно, но это не отменяет того, что она преследовала благородные цели. В чем отличие меня от нее? Я хочу помочь Рутткорду, но также нарушаю законы собственного государства, доставляя ему лишние неприятности. Тогда почему же я развлекаюсь алкоголем, а ее ждет наказание?