Днем он вышел на улицу. Снег перестал падать, выглянуло солнце, мягко подсвечивая золотом одетые в шапки деревья. Наступающий год казался ему чистым листом. Что они с Таней напишут на нем? Почему-то он был уверен, Таня выбрала быть с ним, и при встрече это скажет. Он вспомнил ее взгляд, объятия на репетиции. Все это было искренне, невозможно так сыграть.

На земле виднелись блестки и конфетти от вчерашних фейерверков. Димка заботливо нащупал сверток в кармане, ускорил шаг. У входа в парк увидел фигурку Тани в коричневом пуховике. Она смотрела на дорогу. «Сейчас она бросится ко мне, как Леонсия, и обнимет». Но нет, Таня спокойно стояла на месте.

– Привет, – она чуть улыбнулась.

– Привет! – Димка не знал, улыбаться или нет. Он вдруг смутился. С чего начать?

– Дим… – проговорила Таня своим мягким голосом, отводя взгляд. – Слушай, не буду тянуть. Вчера я получила твое сообщение, попыталась ответить, но не смогла. Решила, лучше при встрече.

Она остановилась, видимо подбирала слова.

– Знаешь, для меня важно, правда, то, что ты написал. Ты для меня как… – она запнулась. – Ну, мне нравится общаться с тобой, а еще… у меня нет старшего брата, а я всегда хотела, чтобы был. Вот такой, как ты.

Она говорила медленно, будто взвешивая и заворачивая в оберточную бумагу каждое слово, чтобы оно не слишком кололось.

«Нравится общаться…» – повторил он про себя, примеряя. «Как старший брат».

– Ты очень хороший, честный, похож на героя из книги. Иногда мне кажется, что и я тоже. И, Дим… я бы хотела быть с тобой друзьями. Так это глупо звучит, но правда. А еще – чтоб вы с Витом тоже оставались друзьями…

«Да что ты? Друзьями, говоришь? – закипело внутри у Димки. – И за Вита успела побеспокоиться? Значит, с ним ты будешь встречаться, а со мной, таким хорошим, честным и надежным, дружить? Или ты просто боишься меня обидеть, поэтому так расхваливаешь, а на самом деле выбрала Вита? Но почему, чем он лучше?»

Мысли Димки стучались, просились высказать их. Но он решил не говорить лишнего.

– Да… – помолчал, вздохнул. – Ну, что ж. Боюсь, я не смогу стать просто другом, потому что… ну, я написал. Но если вдруг понадобится моя помощь – обращайся.

Как будто кто-то посторонний аккуратно произносит слова. Сам бы он схватил ее, сжал в объятиях, крикнул: «Почему?!! Скажи, что все это неправда!!!», докричался бы до настоящей Тани. Зачем она вечно такая правильная, мягкая, никого не хочет задеть и обидеть?

Таня тепло и грустно взглянула на него.

– Димка… Спасибо тебе. И за то, что тогда врезал Рыбкину – тоже, я так и не сказала. И прости… – она посмотрела под ноги, потом – прямо ему в глаза.

«Прости». Он почувствовал себя участником какой-то тупой мелодрамы. Сейчас надо ответить с печальным взглядом: «Да, конечно, я понимаю…». Но он не понимал, не собирался это понимать и с трудом сдерживал себя, чтобы не заорать. Что-то удерживало не рубить ту ниточку между ними, которая еще была. Была ли? Он засунул сжатый кулак в карман и уперся во что-то. Вытащил сверток – чуть не забыл ведь.

– Ну, держи, друг, – горько усмехнулся он. – С Новым годом.

– Ой, зачем, – Таня виновато улыбнулась. Замялась, но все же протянула руку в белой варежке.

Из всех своих подарков он выбрал маленький блокнот в коричневой коже, украшенный какими-то древними буквами. Леонсии он бы очень подошел. Неважно, пусть делает с ним, что хочет.

Он скорее попрощался и побрел вниз, среди серых домов, по знакомым улицам к набережной – на простор, где гуляет ветер. В груди было пусто, как будто там зияла дыра – большая, ничем не заполненная. Он представил, как сквозь эту дыру свистит ветер, и кто-то может увидеть через нее дорогу, машины. А сам он не чувствует в этом месте ничего. Вот бы так и жить – спокойно, пусто. Он машинально двигался, как сквозь вату. Наконец вышел к Оке, широкая заснеженная гладь лежала перед ним. Пробрался по сугробам, уселся на берегу, поглядел на солнце, медленно заходящее за горизонт, на проталины у берега – никак не замерзнет по-настоящему река. Последний луч моргнул и скрылся за темной каемкой холмов и города на той стороне. Димка не двигался, будто прирос к снежному берегу, и не чувствовал холода.

– Вот блин, – проворчала Таня. Она замучилась с этими волосами – уже минут пятнадцать стоит перед зеркалом и пытается то заплести их, то заколоть. Такими темпами она опоздает на первый урок, и что скажет? «Простите, Ирина Львовна, мне просто хотелось сделать красивую прическу, чтобы Вите Смирнову…» – она фыркнула. Что Вите Смирнову – понравиться еще больше? Глупость!

Конец ознакомительного фрагмента.