Потом я жила около месяца у другой бывшей клиентки и ее мужа. Они выдержали дольше всего. Обычно люди рядом выгорали за три дня, а эти чудесные люди продержались три недели.

Я благодарна им за терпение до сих пор. Именно они были рядом в самые трудные моменты. Но потом меня попросили поискать другое место. А другого места у меня не было.

В тот период мне написала давняя подруга, живущая в Сибири, но в Испании у них с мужем был дом для отпуска. Мы с дочерью гостили там каждое лето. Сын подруги очень дружил с моей Каролиной.

Подруга написала, что я могу к ней приехать и пожить у них. Когда подошел срок покупки билетов на поезд для переезда, я спросила, будет ли удобно, если я приеду прямо сейчас, или лучше приехать на день-два позже. Подруга не ответила. Я написала через день еще раз. Тишина. Сообщения читались, но мне никто не отвечал. Я попробовала позвонить. Трубку не брали.

Я поняла, что этого варианта в моей жизни больше нет. Как и подруги. Надо было искать, где жить дальше.

Я благодарна всем этим людям. Они сделали все, что могли. А другие люди просто пропадали.

Почему так происходит?

Есть сторона горюющего родителя, то есть мы с вами, и есть сторона окружения или свидетелей. Со стороны свидетелей при приближении к трагедии потери ребенка начинают активироваться собственные страхи, программы и недопрожитые процессы горевания.

Подобное активирует подобное.

Обратите внимание, мои знакомые боялись не меня, они начинали испытывать тревогу за своих детей, отношения, состояние и судьбу. Им становилось страшно и больно за себя. И срабатывал инстинкт «бежать».

Потому что свое всегда болит больше всего.

С нашей стороны тоже происходит закрытие границ. Мне хотелось говорить, общаться, но раз за разом я травмировалась об общение. Я чувствовала непонимание, неуместность и вселенское одиночество.

Часто в остром горе хочется говорить только про ушедшего. Но кто же это будет выдерживать?

Хорошо, что есть психологи и психотерапевты. И мои друзья, которые шесть часов слушали по кругу историю о том, как я получала тело дочери в Институте судебной медицины Каталонии, и четыре часа подробные инструкции, как правильно меня похоронить в день после похорон дочери.

После трагедии для меня вокруг ходили сплошные триггеры. Любое счастье раздражало. Впрочем, порадоваться за кого-то очень трудно до сих пор.

Я сейчас учусь этому, но до сих пор для меня радость за кого-то является немного предательством моей дочери.

Когда вокруг сплошные триггеры, причиняющие боль, инстинктивно хочется закрыться от боли.

И это правильно. Так можно выжить. В первое время.

Тогда хорошо дождаться момента, когда это закрытое семечко захочет снова прорасти в мир. Когда будет возможно его воспринимать без боли. Когда можно будет приоткрыть свою створку кельи самоизоляции. Когда будет БЕЗОПАСНО.

В какой-то момент я поняла, что, как только во мне образуется пространство для расширения общения, общение появляется.

Это открытие стало для меня удивительным. Оказывается, я тоже регулирую степень моего взаимодействия с миром!

Несколько раз я буквально отслеживала эту закономерность. Как только я посылала запрос на общение, как только была к этому готова, общение начинало приходить. И я, немного как шаман, начала регулировать мир через свое внутреннее состояние.

Когда уходит в тонкий мир ребенок, вместе с ним в другой мир уходит и внимание горюющего родителя. Своим вниманием родитель ищет ребенка в тонком мире. На этот мир остается не так много процентов его присутствия.

Горюющий родитель уходит больше в мир «НЕ», оставляя физический мир «ДА» без своего глубокого присутствия в нем. Родители, потерявшие детей, могут жить во снах, находя там общение с ушедшими и успокоение.

И тогда горюющий родитель видит больше того, что «НЕ», чем того, что «ДА». Потому что с родителями в горе случилось одно из самых больших «НЕ» в жизни.

Я словно жила в мире «НЕ», где искала свою потерянную дочь. В какой-то момент я поняла, как важно научиться замечать и мир «ДА». Я поняла, что важно начать замечать тех, кто остался рядом, вместо того чтобы пересчитывать без конца тех, кто пропал с радаров.

Я подумала: а ведь я могу сделать довольно много для того, чтобы снова расшириться на друзей, общение и что-то новое. Я могу сама написать пропавшим людям. Если они не ответят, я могу написать другим. Или начать знакомиться с новыми людьми. С теми, кто не из того мира ДО.