О встречах с людьми, которые участвовали или участвуют в творении новых центров кристаллизации открытий. О встречах с идеями, сдвинувшими или готовыми сдвинуть с места застывшую глыбу неразрешённых проблем, развязавшими первый узелок в спутанном клубке противоречий. О встречах со сбывшимися, нашумевшими открытиями и со скромными результатами, накапливающимися день за днём и вызывающими предчувствие грядущих перемен или надежду на взрыв прозрений. Лишь о некоторых открытиях я попытаюсь рассказать в этой книге.
Annotation
О встречах с людьми, которые участвовали или участвуют в творении новых центров кристаллизации открытий.
О встречах с идеями, сдвинувшими или готовыми сдвинуть с места застывшую глыбу неразрешённых проблем, развязавшими первый узелок в спутанном клубке противоречий.
О встречах со сбывшимися, нашумевшими открытиями и со скромными результатами, накапливающимися день за днём и вызывающими предчувствие грядущих перемен или надежду на взрыв прозрений.
Лишь о некоторых открытиях я попытаюсь рассказать в этой книге.
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
— Вселенная, где сто планет; там всё, что здесь, в объёме сжатом, но также то, чего здесь нет. Их меры малы, но всё та же их бесконечность, как и здесь; там скорбь и страсть, как здесь, и даже там та же мировая спесь…
И не интеллектуальной ли зрелостью современного человека, результатом объединения возможностей мысли и чувств, знаний и воображения объясняет поэт Леонид Мартынов в стихотворении «Седьмое чувство» возникновение у человека способности прогнозировать будущее?
Тоньше и тоньше становятся чувства,
их уж не пять, а шесть, но человек уже хочет иного — лучше того, что есть. Знать о причинах, которые скрыты, тайные ведать пути, — этому чувству шестому на смену, чувство седьмое, расти! Определить это чувство седьмое каждый по-своему прав, может быть, это простое умение
видеть грядущее въявь…
Густав Флобер высказал пророческую мысль: «Чем дальше, тем Искусство становится более научным, а Наука более художественной; расставшись у основания, они встретятся когда-нибудь на вершине».
Сегодня уже никого не удивляет, что писатели и поэты— равноправные участники научных исследований. Без помощи гуманитариев физики не научили бы электронновычислительные машины переводить с одного языка на другой. Инженеры не создали бы ЭВМ, пишущие стихи и прозу. Конечно, это не самоцель, но необходимо, чтобы отточить интеллект наших партнёров-машин.
В этом содружестве физиков и лириков — всё возрастающее количество точек роста будущих открытий.
Кванты и музы сближаются всё теснее… Всё смелее и охотнее объединяют свои усилия люди разных творческих интересов для более полного понимания Вселенной и мира чувств, живой и неживой природы. Это, несомненно, важнейший фактор, стимулирующий прогресс.
Второй фактор, меняющий характер и скорость познания, мне кажется, надо искать в специфике современных фундаментальных исследований. Тончайший эксперимент, мощный математический аппарат, зрелая теория — вот орудия современных перспективных исследований. Они обеспечивают почти непременный успех на путях познания нового. Конечно, заранее запрограммировать новую идею, открытие невозможно. Но сегодня можно быть твёрдо уверенным: если даже данное научное направление не принесёт ожидаемых результатов, предполагаемых достижений, оно наверняка понадобится обществу — если не сегодня, то завтра.
Зрелость научных исследований наших дней — достаточно солидный залог обязательного успеха.
Фактор третий, увеличивающий вероятность открытий в современной науке и технике: высокий уровень квалификации рядовых учёных, их глубокая профессионализация. Если в давние времена на научном горизонте ярким блеском выделялись отдельные светила — Аристотель, Архимед, Галилей, то сегодня мы не назовём самого учёного среди учёных. Можно определить первую десятку, вторую… но не гении формируют лицо современной науки. Урожай, приносимый наукой и техникой, собирают в наши дни в основном рядовые высококвалифицированные специалисты.
Мне вспоминаются слова американского философа Данэма: «Найти природу мира — это не совсем то, что найти монету. Учёный делает обычно значительно большее, чем просто натыкается на что-то».
Чтобы суметь сделать это «значительно большее», человечество потратило более двадцати веков. Аристотель был велик тем, что научился наблюдать мир. Научился понимать, что всё происходящее вокруг — не случайность, не хаос, а проявление закономерности. Галилей — спустя несколько веков — обогатил пассивный метод наблюдения, метод натурфилософии, методом активного направленного вмешательства в объект познания. Родилась экспериментальная физика. И лишь Ньютон связал эксперимент, наблюдение и математический анализ обратной связью, делая познание надёжным, а главное — объективным. На это ушли века.
Но века ушли не только на познание. Они ушли на борьбу за право познания.
Властители мира боялись просвещения, распространения знаний. Вот почему книгопечатание не совершило быстрого переворота в духовной жизни человечества. Те, кто стоял у власти, тормозили распространение книг — этого первого средства массовой информации. Тормозили печатание не только светских книг, но даже библии.
«Господи, открой глаза королю Англии!» — последние слова борца за распространение книг Уильяма Тиндейла, сказанные перед тем, как верёвка сдавила ему горло. Он казался властям столь опасным, что повешение было недостаточной гарантией — для надёжности Тиндейла ещё и сожгли. А ведь это случилось не так уж давно — в 1536 году!