В начале… Обнимаю себя руками.

— Результат вышел самым лучшим, — показываю глазами наверх, — и у меня давно нет к тебе претензий. Ты тоже извини за все, что я тебе наговорила. И за мою маму прости. Она всегда была к тебе несправедлива, и папа это толком не пресекал. Прости, Мирон.

Передо мной взрослый, состоявшийся и очень успешный мужчина. Но я вспоминаю того парня из прошлого, и меня пронзает сочувствие к нему. А мои эмоции к нынешнему Мирону… Только он дотрагивается до моих плеч, по всему телу проносится трепет.

— Я не слишком страдал, — он улыбается, — мне наоборот нравилась ваша семья. Родители жили дружно, любили вас. Мечтал, что и у меня когда-то так будет.

Но не сложилось? Он имеет в виду Сюзанну? Мне так хочется спросить его, каким он видит свое будущее. Наше будущее.

— Твои мечты должны сбываться, — улыбаюсь ему.

Мужчина тоже приподнимает уголки губ.

— Да, я понял, что никогда нельзя опускать руки.

Он так смотрит мне в глаза, и, кажется, говорит именно о нас.

— А я хотела очень сильно любить своего мужа, — усмехаюсь, — но вот с осуществлением мечты явно погорячилась. Так что я запомню твой вывод, он мне пригодится.

Мирон ничего не говорит, только берет меня за подбородок. Со счастливой улыбкой накрывает мои губы своими.

Я могу растворяться в нем бесконечно. В такие минуты рядом с ним я ощущаю себя взрослой женщиной, способной на глубокие чувства и страсть. Это уже далеко не наше прошлое. Хоть мы пока и не переходим самую близкую черту.

— Идем к сыну? — спрашиваю, когда он отстраняется.

Так приятно чувствовать в себе его вкус. Все проблемы снова отходят далеко.

— Идем, — кивает Мирон, — надеюсь, малой не сбежал.

Но сын лежит в люльке, где его оставил папа и деловито ощупывает погремушку. Гирлянда из них висит у него перед глазами.

А перед моими сейчас только Мирон. И я боюсь, что он оставит нас и пойдет в свой чудо-кабинет. Ведь вроде как дело к вечеру.

— Ты хочешь есть? — вместо этого спрашивает мужчина.

Жму плечами.

— По идее надо бы.

Но у меня что-то совсем мало сил.

— Марина пекла пирог к ужину. Можем устроить пикник прямо здесь.

— На кровати? — распахиваю глаза.

— Почему нет? Не знаю как тебе, а мне лениво накрывать на стол. Захватим еще напитки.

Мы и правда спускаемся, кладем на поднос аппетитные куски пирога с мясом. Берем с собой бутылочки холодного чая, сока, воды. На любой вкус. Устраиваемся прямо на моем покрывале, недалеко от ребенка. Сейчас этот хулиганский поступок так вовремя.

Ем от души и не думая, как выгляжу. Этот мужчина меня безумно волнует, и в то же время я не боюсь быть рядом с ним любой. Дело даже не годах знакомства. Просто на подсознательном уровне я чувствую, он не осудит.

Сам Мирон вроде бы тоже раскован. Хотя он такой почти всегда.

— После развода я хотел завести домашнее животное, но как-то не дошли руки, — говорит он, когда роняет на пол кусочек пирога, — сейчас бы оно пригодилось.

Хихикаю.

— Я всегда хотела кошку. Но Иван так дорожил ремонтом квартиры… В общем, я не стала капризничать.

— А собаку? — жуя, интересуется Мирон.

Слегка напрягаюсь.

— Я не собачник. Да и боюсь их, если честно. Но может быть, маленькую?

На моем лице опять улыбка. А Мирон чему-то кивает сам с собой.

— Маленькую.

До самой ночи мы почти не выходим из спальни. Только убираем последствия «пикника» и по очереди идем в душ. Еще несколько недель назад я мылась как могла быстро. Нужно было скорее вернуться к малышу. Сейчас за ним присматривает папа, и я могу дольше постоять под теплыми струями.

Хотя тоже в каком-то смысле спешу — к нему. Скоро ночь, он уйдет в свою комнату. А пока я хочу как можно дольше побыть вместе.

Даже когда кормлю, он просто отходит к окну, и мы не перестаем разговаривать. Вспоминаем прошлое и ту жизнь, когда мы уже толком не общались — последние лет пять. Мирон окончательно ушел в бизнес, колесил по миру.

Это было как раз после нападения на меня той злосчастной собаки. Факт, не относящийся к делу, но он разделил время на до и после. Я в это время помаленьку начала встречаться с Иваном.