Шрифт:
Ужас в Барсукоте включился на максимальную мощность.
– Прекратите сейчас же! – крикнула аистесса. – Вы мешаете навигации!
– Не могу, – прошептал в ответ Барсукот. – Я этим не управляю…
До сих пор он и сам не знал, что способен издавать такой жуткий, низкочастотный гул, да при этом ещё и вибрировать.
– Дайте ему валерианы! – послышался из тумана хриплый голос проснувшегося Барсука Старшего. – Он кот!
Но аистесса уже растворилась в тумане.
– Я не кот, – тихо сказал Барсукот в никуда. – Ты ведь нарочно ей так сказал, да, Барсук Старший? Просто ради валерианы?
– Иногда приходится врать, – расплывчато отозвался Барсук из пепельной, сырой пустоты.
– Я ничего не вижу, – пропищал Барсукот. – Я как будто ослеп! – Он попытался снизить уровень ужаса хотя бы до среднего, но не преуспел.
– А ты попробуй посмотреть вверх, на лапы твоего аиста. Они яркие. Ты сможешь их разглядеть.
С трудом задрав голову, Барсукот действительно увидел красные лапы нёсшего его аиста. Лапы мелко-мелко дрожали.
«Может быть, зона тумана – это нормально, – подумал Барсукот. – Но вот то, что аист-перевозчик трясётся от страха, – это ненормально. Это плохой знак. Плохой, плохой знак».
– Уважаемые пассажиры! – послышались надсадные вопли аистов из тумана. – Наш вожак сообщил о сбое в системе навигации «Аистиного клина»…
– Ой-ой, спасите! Спасите наши души и туши! – нестройно загалдели в тумане пассажиры.
– …Сбой связан с невыключенным прибором блаженства одного из пассажиров. Не волнуйтесь, неполадка будет устранена…
– Слава Догу! – облегчённо выдохнул кто-то из семейства собачьих; семейство летело на юг из Дальних Сопок.
– Дорогие пассажиры, поскольку в зоне тумана полёт без навигации невозможен, Китоглав принял решение снять пассажира с неисправным внутренним прибором блаженства с рейса.
– Как это – «снять»? – прошептал Барсукот.
– Что значит «снять»? – заревел из пустоты Барсук Старший. – Именем закона приказываю вам, аисты авиации, оставить Младшего Барсука Полиции на борту, иначе я вас арестую!
– По закону вожак клина имеет право снять с рейса любого пассажира, представляющего опасность для других пассажиров или членов экипажа. – Аистесса возникла из тумана прямо перед носом Барсука Старшего. – Ваш Младший Барсук Полиции портит нам навигацию, а это опасно для всего клина. Кстати, вы, Старший Барсук Полиции, тоже будете сняты с рейса.
– Я? За что?!
– За перевес, который вы от нас скрыли. Клюв сотрудника «Аистиного клина» рассчитан на перевозку пассажиров низкой и средней жирности. Вы указали свою жирность как среднюю. Однако абсолютно очевидно, что это ложная информация. У вас высокая жирность. Вы слышите, как скрипит клюв вашего аиста-перевозчика? Ещё немного, и он треснет или вообще отвалится. Мы снимаем вас обоих с рейса прямо сейчас. А с Полиции Дальнего Леса будет списан штраф за порчу клюва и системы навигации… Аисты – перевозчики Барсуков Полиции, приготовиться к высадке пассажиров. Раз… Два…
– Вы что, не собираетесь даже снижаться? – уточнил Барсук Старший.
– Вы нас просто сбросите с высоты?! – заголосил Барсукот.
– В условиях плохой видимости и сбоя в системе навигации снижение не представляется возможным. Пассажиры спускаются и приземляются самостоятельно, в условиях свободного падения. …Три!
Два аиста-перевозчика синхронно разинули клювы – и выпустили Барсукота и Барсука Старшего.
По-прежнему ничего не видя, Барсукот просто почувствовал, что холодный, серый подшёрсток тумана стал хлестать его по ушам, вибриссам и морде гораздо сильнее. В животе защекотало – как будто слепой котёнок трогал его желудок тоненьким коготком.
– Я падаю, – сказал Барсукот.
– Я тоже, – отозвался Барсук из тумана. – Прощай, сынок.
«А я ведь не смогу напружиниться, потому что я запелёнут. Я разобьюсь», – успел подумать Барсукот, прежде чем в свободном падении вывалился из зоны тумана, прежде чем увидел, как, стремительно вращаясь волчками, к нему несутся снизу острые горные пики, и скалы, и камни. Прежде чем он услышал страшный крик Барсука.
Прежде чем наступила тьма.
Глава 6, в которой качают пустую колыбель
– Засыпают в тревоге и стра-а-ахе дети страуса и черепа-а-ахи, трубкозубик трясётся в пелё-о-онках, жаль газельку и антилопё-о-онка, – дрожащим голосом запела жирафа Рафаэлла. – Не успеют сказать даже «ме» и «бе», как гепарды и львы их возьму-у-ут себе, баю-бай, и в саванну утащат их колыбе-э-э-эль…
Рафаэлла покачала пустую плетёную колыбельку, смахнула слезу и продолжила петь:
– Страшно зверю родиться в наро-о-оде, неизысканным бы-ыть отро-о-одьем, но тебя сотворила приро-о-ода жирафёнком из знатной поро-о-оды…