Очень хотелось спросить, но девушка сдержалась – потом узнает у Арена, как только они останутся наедине.

Поскорее бы.

Обед, слава Защитнику, прошел благополучно, хотя император понимал: вряд ли это надолго. Стоит только Виктории что-то заметить – а рано или поздно это должно случиться, – как она вновь слетит с катушек и начнет устраивать сцены, возможно, даже за обедом. Пока все было благополучно, но Арен не верил в устойчивость этого благополучия, слишком уж хорошо он знал собственную супругу.

А София молодец – держалась стойко и спокойно. Император ощущал ее уверенность и не мог до конца поверить в то, что она действительно решилась быть с ним. Он прекрасно понимал, насколько ей непросто – гораздо проще отказаться от такого сомнительного счастья.

Хотя… кого он обманывает? София любит его, а отказаться от любви практически невозможно. Даже он не смог этого сделать, сдался, не сдержал слово, данное Вагариусу и самому себе.

После обеда Арен около часа провел с начальником охраны дворца, выслушивая отчет о том, что сделано за последние дни – менялись абсолютно все замки и амулеты, проверялись сотрудники и допуски к помещениям, дворцовая территория обыскивалась, и императору, когда он слушал доклад Ральфа, казалось: будь он даже мышью, уже сбежал бы отсюда подальше, а кто-то покрупнее вроде крысы и вовсе не должен проскочить.

Другое дело – крысы в лоне семьи…

Гектор Дайд, пришедший на совещание сразу после Ральфа Рильо, выглядел хмурым и неприветливым.

– Результатов задержания нет, как я понимаю? – уточнил Арен, глядя на почти злое лицо главного дознавателя, и тот усмехнулся. В эмоциях его накопилось так много раздражения, что император все-таки поставил эмпатический щит, вдруг подумав, что в последнее время стал делать это чаще. Почему-то после случившегося с Софией ему стало тяжелее выносить любой негатив, и даже эмоции Гектора, которые раньше почти никогда не раздражали, вызывали ломоту в висках.

– Результаты есть всегда, но их пока мало и доказательной базы на этом не построишь. Задержанных и их родственников допрашивают, кое-что мы выяснили – например, жена Арвена Асириуса утверждает, что он в последнее время пропадал в своей лаборатории, изготавливая какие-то артефакты. Естественно, пропадал – на портальную ловушку все-таки нужно время, даже если были заготовки, работы там достаточно. А еще ему требовалось изготовить артефакты, блокирующие ваш перенос к музею… Но само по себе пропадание в лаборатории – не преступление и не доказательство.

– А что на месте? Обыскали?

– Конечно. Чисто. Ну, почти – совсем чисто все-таки бывает очень редко. Мы нашли у Арвена небольшой кусок мартогена – этот металл используется для изготовления любых портальных артефактов. С учетом того, что артефакторика – его специальность, это тоже сомнительное доказательство. Крови Аарона в его лаборатории нет.

– Естественно…

– Все случается, ваше величество, – буркнул Гектор. – Особенно когда преступник верит в то, что все сделал идеально. Но для Арвена это было бы глупо, особенно с учетом того, что Агата осталась жива, а значит, ни о какой идеальности не может идти и речи.

– Что говорит он сам?

– Он пока не разговаривает, – скривился дознаватель. – Молчит, гнида. И это хорошо. Значит, ему есть что сказать. Так всегда и бывает – когда подозреваемому сказать нечего, он говорит, а когда есть – молчит. Понимает – если случайно ляпнет что-то не то, мы его постепенно за эту ниточку размотаем, раскрутим, вытянем остальное. Жаль, что у нас пытки запрещены, а то было бы как в Корго – щелк щипцами перед носом, и подозреваемый готов признаться в чем угодно, хоть в убийстве, хоть в краже, лишь бы ему ничего не отрезали.

Голос Гектора, когда он говорил это, был наполнен такой мечтательной мстительностью, что Арен не удержался от улыбки.

Императрица вошла в детскую около пяти вечера, когда София, Агата и Александр занимались игрой на фортепиано. Лицо ее казалось расслабленным, глаза мягко блестели, и она ласково поприветствовала не только подбежавших к ней детей, но и саму Софию.

– Мама, ты сегодня раньше! – радостно возвестила Агата, прыгая возле Виктории. – Так здорово!

– Да! – подтвердил Александр и, посмотрев на сестру, тоже начал прыгать.

– Ваш папа просил не задерживаться, чтобы я не уставала, – сказала императрица, с нежностью прикасаясь к детям. – Софи, ты… вы можете идти, если хотите.

Она хотела – нужно было еще зайти к Тадеушу, да и общаться с Викторией больше положенного желания не имелось, но тут Агата воскликнула:

– Софи, а давай ты поучишь маму рисовать, а мы с Алексом посмотрим! Мам, ты же хотела?

Императрица чуть порозовела, и во взгляде ее появилось смущение.

– Да, но…

– Софи, давай! – продолжала Агата, хватая за руку свою аньян. – Мама очень хочет, но стесняется тебя просить!