— Мы не знаем, где он.

— Не беда. Найдем рельсы — найдем и поезд. В крайнем случае, прижмем твоего дружка и выпытаем у него всю нужную нам информацию.

Говорить о том, что Митяй еще совсем пацан и обращаться с ним нужно помягче, как я полагаю, смысла нет. Но идея со всеми ее белыми пятнами и впрямь хороша. Если бы мы только знали, где они прячут поезд…

Я пытаюсь вспомнить все места, в которые умудрился пробраться за эти два года, но депо, в котором душегубы во главе с Князем могли прятать поезд, так и не нашел. Понимая, что место стоянки у него все же быть должно, я достаю карту и, развернув ее, глазами ищу место предполагаемой парковки поезда. Но ничего приметного не нахожу.

В очередной раз. И мы продолжаем возвращение в лагерь.

Наш путь лежит через двор-колодец. Постройки такого типа встречались мне на нашем юге еще когда я был ребенком и мы с семьей жили то в одной части страны, то в другой, в зависимости от того, куда начальство забрасывало отца по его службе. Поэтому их внешний вид не вызывает у меня такого удивления, как у того же Тохи, когда мы с ним впервые забрались в неизведанные части города.

— Эй, смотри туда, — шепчет Серега, пальцем указывая куда-то в сторону. — Прячься!..

Не успевая сообразить, что к чему, я прячусь за ближайшей скамейкой. Когда-то на ней сидела мамочка, выгуливавшая свое чадо на качелях. Теперь же на ней не спят даже в самую теплую ночь лица без определенного места жительства.

Интересно, а в Клоаке такие вообще были?

— Что они делают? — прищуриваясь, спрашивает Серега не то у меня, не то у самого себя, просто озвучивая вслух свои мысли.

Я тоже щурюсь, но лучше бы у меня был бинокль.

Мне удается рассмотреть несколько фигур, и в одной из них я признаю знакомого уже нам великана. Еще один такого же размера человек идет перед ним и вскоре оба скрываются от наших глаз за подъездной дверью.

— Что они там делают?

Я пожимаю плечами. Любопытно, конечно, но оно нам надо? Узнавать, чем эти переростки, не понятно на чем в этих условиях откормленные, промышляют вдали от чужих глаз. И стоит только мне подумать о всевидящих глазах, как я начинаю вертеть головой в поисках камер и нахожу несколько черных полусфер. Возможно, за нами сейчас наблюдает Митяй и думает, какого черта мы делаем. А возможно, за нами наблюдает и кто-то еще.

«Но кто?» — назревает тогда другой вопрос.

И он падает в копилку из десятков других вопросов, ответы на которые я вряд ли смогу найти в ближайшее время.

— Смотри, выходят.

Инстинктивно мы с Серегой стараемся слиться с окружением, опускаясь еще ниже к земле. Великаны выходят из подъезда, вероятно изображая из себя санитаров, потому что в руках у них носилки и белой тканью накрыт еле различимый человеческий силуэт.

— Что за фигня?.. — бубнит Серега, хотя мне кажется, что в его лексиконе есть ругательства куда сквернословнее. — Разве в домах кто-то живет?

Я уверенно качаю головой.

Никто в этих домах не живет.

— Тогда чей труп они выносят?

И куда?

Мы дожидаемся, когда двор вновь опустеет. Выждав еще некоторое время, мы переглядываемся и, не сговариваясь, начинаем медленно идти к подъезду. Чем мы руководствуемся? Точно не здравым смыслом. Но попасть в подъезд оказывается легче, чем заставить себя вернуться в лагерь под надзор к Князю. Сбоку от лестницы, ведущей к почтовым ящикам, еще одна дверь. Железная. Она открыта и ведет в подвал.

— Рискнем? — спрашивает Серега.

И мне почему-то кажется, что своим вопросом он будто перекладывает на меня ответственность за все, что может с нами там произойти.

Какая наглость.

— Кто первый?

Мы одновременно выбрасываем вперед кулаки и, проговаривая считалочку «цу-е-фа» лишь губами, за один ход решаем, кто из нас двоих больший неудачник.

Разумеется это я. Никогда не любил эту игру.

Я уже имел удовольствие поползать по местным подвалам, и все они оказывались как под копирку темными, сырыми и вонючими. И ничего интересного в них кроме труб не оказывалось. На этот же раз я будто попадаю в лабораторию из фильма ужасов. Где-то шумит генератор, по полу змеями тянутся толстые провода, работают компьютеры. На металлическом столе со свисающими вниз кожаными ремнями застывшими ошметками, размазанными по полу, скоплена какая-то слизь.

Серега хлопает меня по плечу и кивает головой в сторону дальней от нас стены. Там, роясь в каких-то бумагах, стоит мужик в белом халате. Что такого интересного написано на этих листах, что он нас до сих пор не заметил?

Я снимаю с плеча автомат, передергиваю затвор и только звук этого щелчка наконец-то заставляет мужика поднять от бумаг глаза.

— А?.. — только и может вымолвить он, поправляя свои очки.

— Без глупостей, — говорю я, делая несколько шагов к нему навстречу. — У меня нет желания разбрызгивать твои мозги по всему подвалу. Понятно?