– Товарищ Аксенов, в чем конечная цель нашей революции? – спросил наркомвоенмор.

Вопрос поставил меня в тупик. И впрямь, а в чем цель нашей революции? В установлении социальной справедливости? Так я и сказал Троцкому. Очень опасался, что Лев Давидович в духе плохих фильмов, когда вожди революции вещают всем и вся, начнет погружать меня в собственные идеи, но нарком только усмехнулся:

– Как вы считаете, по какому направлению вы будете работать?

– Скорее всего, Архангельск, – предположил я.

– А почему вы сделали такой вывод? – заинтересовался наркомвоенмор.

– В принципе, это может быть и Сибирь, и Дон, и даже Гуляй-поле, – пожал я плечами. – Но в последнее время Артур Христианович осторожно вводит меня в курс некоторых дел. Например – проинформировал меня о том, что именно вывозил ЧКОРАП [12] из Архангельска, в каких количествах. Я знаю, что товарищ Артузов ничего не делает зря, стало быть, мне эти данные потребуются.

– Да, именно Архангельск, – кивнул Троцкий. Пристально посмотрев на меня, не то сказал, не то приказал: – Изложите мне, что у нас на Северном направлении?

– По сравнению со слоном – Восточным фронтом – это моська. Но даже моська может представлять опасность, если объединится со слоном. Сегодня на Северном направлении имеется собственное правительство, сравнительно небольшая армия и небольшой контингент войск Антанты. Предполагалось, что Антанта уберет свою армию после капитуляции Германии, но она завязла на Севере.

– Почему? – блеснул стеклами пенсне Троцкий.

– Причины могут быть две. Первая – Англия и иже с ними не могут вывезти свои войска из-за зимы, лед и всё прочее, и эвакуации следует ждать весной-летом. А вторая – Антанта, пообещав Колчаку и прочим правительствам белых помощь, теперь не знает, как вылезти с русского севера и сохранить лицо. Хотя… Англию никогда не волновало, как она выглядит в глазах других. Ей главное сохранять собственные интересы и преумножать деньги.

– Не любите Англию? – усмехнулся Троцкий. Не дожидаясь ответа, сказал: – А кто в России любит Англию? Другое дело, что Англии глубоко начхать, любят её или нет.

Хотел сказать, что англичане правильно делают. Это у нас отчего-то всегда оглядываются то на Европу, то ещё на кого-нибудь. Но Троцкий не тот человек, чтобы вести с ним банальные разговоры. Это лучше с приятелями, за чашкой чая.

– Как вы считаете, как относятся британские и американские солдаты к войне? – спросил Лев Давидович.

– Могу судить только по материалам наших газет, – осторожно ответил я, опасаясь сказать что-то такое, чего Аксенову из восемнадцатого года знать невозможно. – В ноябре прошлого года зафиксированы случаи, когда американские и английские солдаты переходили на нашу сторону. Причем не только отдельные солдаты, но и подразделения – в декабре одна из рот славяно-британского легиона полностью перешла на сторону Красной Армии. Американский отряд, самовольно покинув позиции под Обозерской, в полном составе прибыл в Архангельск и потребовал, чтобы его вернули на родину.

– А в общем и целом? – перебил меня Троцкий.

– А в целом солдаты воюют хорошо, если твердо понимают – за что воюют и с кем воюют. Желательно, чтобы они осознавали, что воюют за справедливое дело. В нашем случае ни рядовые американцы, ни англичане уже не понимают – с кем им приходится воевать и за что. Ехали сражаться с немцами, с большевиками-германскими шпионами, а натолкнулись на русское сопротивление. Ещё очень важный момент. Солдату нужно создавать условия для войны – вовремя его кормить, отправлять на отдых, мыть. Европейцам приходится жить в непривычных условиях: холод, вши, грязные и сырые окопы, однообразная пища. И русским-то в таких условиях воевать трудно, а англичанам и прочим американцам смерти подобно.

– Что ж, вы всё правильно излагаете, – кивнул Троцкий с одобрением. – Ещё нужно отметить, что в «верхах» Лондона и Нью-Йорка нет единого мнения о продолжении интервенции. Идут дебаты в парламенте, американские сенаторы открыто выражают протест против политики своего правительства.

Я бы мог дополнить Льва Давидовича сведениями, запомнившимся ещё со школы. Что в те годы рабочее движение, интернациональная помощь были не пустым звуком, Советская Россия ещё не стала «империей зла», а пылала факелом в темной ночи! Что в Лондоне создан комитет для борьбы с интервенцией, что английские рабочие поставят перед парламентом вопрос о выводе войск из России, во многих городах пройдут митинги. Портовые грузчики станут отказываться загружать суда, идущие в Мурманск и Архангельск. А очень скоро в Глазго начнется всеобщая забастовка, и она продлится две недели. В городе потухнет электричество, остановятся фабрики и заводы, весь транспорт, а в порту будут уныло стоять корабли. Осенью английских рабочих поддержат американцы, количество протестующих перевалит за миллионы, а в стычках с полицией погибнут сотни людей.

Разумеется, Аксенов всего этого знать не мог, как не мог о том знать сам товарищ Троцкий. Предполагать, да, Лев Давидович мог.

– Итак, товарищ Аксенов, принято решение об отправке в Архангельск специального эмиссара. Его задача – заставить американцев и англичан как можно быстрее начать вывод своих войск. Но главную роль должна сыграть белая армия.

Ну, ничего себе товарищ Троцкий задачи ставит! Может, ещё и мировую революцию совершить? Или чего-нибудь попроще – отобрать у Колчака золотой запас или луну с неба достать?