Дверь класса дернулась, с другой стороны заскрежетал ключ, я одним движением, рывком, вытащил голову из окна, даже не думая, что могу порезаться, спрятался под стеной. Скрипнула дверь, но вместо учителя в классе показался Мичука, он достал из шкафа наше школьное знамя, которое зимой часто использовали и сваты на свадьбах.

— Я буду знаменосцем! — Мичукин голос разнесся по всей школе. — Никому его не дам, даже отцу!

Вчера учитель Иван, главный в нашей начальной школе, получил от районного начальства письмо — на сегодня назначен школьный праздник «Встреча весны» — значит будет прогулка. Пока он все это нам на уроке рассказывал, мы просто извертелись, скрипели партами, шаркали ногами, крутили в руках карандаши, краски, ластики. От радости готовы были тут же вскочить, высадить дверь и броситься встречать весну.

Учитель несколько раз повторил, что мы должны собраться перед школой в семь часов, а в половине восьмого отправимся «на природу», но первоклассники и второклассники как всегда явились гораздо раньше, как приходили и на уроки, и шумели больше обычного. Все они были с матерчатыми сумками через плечо, но сегодня там не было ни тетрадей, ни книг, ни коробок со счетными палочками. Все это осталось дома, на полке или в сундуке, а в сумки переселился черный хлеб, сыр и вареные яйца. Чтобы было чем подкрепиться на встрече весны.

Ученики строятся, первыми идем мы, четвероклассники. Вдруг неожиданно показалось солнце. Мичука впереди всех, знамя, до этого момента свернутое, расправилось, развивается по ветру — пасмурный день, густой, влажный воздух уже не кажутся нам такими мрачными и неприветливыми. Перед глазами красно-бело-синими цветами играет знамя, полощется на ветру, так же как и длинные юбки наших одноклассниц. Мичука часто, наклонившись под парту, заглядывает им под юбки, он говорит, что только одна Мулица носит шелковые трусы.

Учитель Иван закрывает дверь школы на ключ, сегодня мы туда не пойдем, у его ног мандолина и кожаная сумка, в ней, конечно, еда. Что там у него приготовлено для встречи весны, знает один Мичука.

2

Двадцать первое марта, начало «нашей школьной весны» совсем по-другому встречают в нашем доме.

Отец постоянно ругается, то и дело заглядывает в клеть, прикидывает, сколько сена и соломы осталось, хватит ли до появления первой зелени.

Дед скрипит зубами, натягивает поверх шерстяной душегрейки еще и тулуп, подсаживается к плите, засовывает грязные и мокрые ноги в духовку, проклинает всех чертей и самого дьявола.

— Что еще за школьная весна? Это самые гнилые дни. Кругом кашель, болезни, смерти, мрут ягнята, голодают овцы. Всё счастье, что весна уже не за горами! Только что-то не похоже.

— Сейчас нужно беречься, да сидеть поближе к печке, — говорит дед. — Зима мстит, хочет хоть напоследок взять то, что не успела.

Дождь никак не может решиться, только начнется и сразу затихает, как будто дразнит. Сплюнув тайком от матери в золу, дед добавляет: «Март еще хуже февраля. Никакая это не весна, пока не срежешь сочную ветку для дудки».

А я как бы ему назло напеваю:

Пока не услышит птичек наш дед,

Будет ходить — в тулуп свой одет!

В нашем доме никто не признает календарь и завтрашнюю дату — двадцать первое марта.

Где это видано, чтобы весну встречали без ласточек?

Начали появляться первые ягнята — овцы, тощие, голодные, с торчащими клоками шерсти, блеют на лугу, забираются в обглоданные еще осенью кусты. Когда овца с только что родившимся ягненком появляется возле кухни, дед уступает свое место у плиты мне — нужно согреть ягненка, обсушить его. Овца забывает о своем потомстве, занявшись в углу тощей охапкой сена, по всему дому полно овечьих «орешков». Мать хватает овцу, сцеживает в миску свернувшееся молоко, Мичука шепчет мне:

— Придуши ягненка. За шею. И скажешь, что сам сдох.

В этом году мы будем встречать весну вместе с ребятами из вачанской школы. Хотя Вачаны совсем недалеко от нашего села, они наши ближайшие соседи, но с ребятами оттуда мы встречались редко, дружить же — никогда не дружили. Так же как и наши отцы с их отцами. Иногда дома в их адрес отпускали резкие слова, например когда наш скот заберется на их землю или их коровы, овцы или ослы забредут в наши луга. Мы гоняли чужую скотину, травили друг друга собаками, забрасывали камнями. Мы сочинили про них издевательскую песенку:

Дерутся вачанцы

ногами, поганцы!

Друг друга избивают

и за уши таскают.

А они тоже в долгу не остались, поют про нас:

Милокусцы, хвостатые твари,

поскорей бы вы в ящик сыграли!

Пономарь Кузман подговаривал нас с Мичукой срезать с вачанских коров колокольчики, а Мичука еще к тому же очень ловко камнем сбивал им рога — из них Кузман в своем сарайчике делал костяные пластинки для игры на мандолине и расческе.