— Тятя ты уже подумал, как вы будете золото добывать?

— А чего тут раздумывать. Артель сколотим, да мыть начнем.

— Артель? Кто инструменты и механизмы покупать будет? Кто вашу артель туда повезет? Где взять столько лошадей? Чем этих лошадей там кормить? Кто, наконец, жратву вам будет туда возить? Кто вас там охранять будет. Думаешь Рябой это последний бандит? Найдутся еще ухари. На все это деньги нужны, а денег то у артели пока нет. Когда вы еще золото добудете да сдадите. Получается, что прежде чем начать добычу, уйму денег надо будет потратить. Вы с Жабиным готовы к таким тратам?

Дед несколько растеряно посмотрел на меня и почесал затылок. По-видимому он несколько иначе представлял себе процесс добычи золота.

— Летна боль! Так то не артель будет, работников нанимать придется. Да следить за ними, чтоб от работы не отлынивали, золотишко не прятали. Времянки построить придется, не в шалашах же спать. Это ж сколь потратить надо будет. Пожалуй, Федька откажется. Он зерном хочет торговать, на прииск у него денег не хватит. И чё теперь делать будем? — Не на шутку озадачился дед.

— Думать будем. Соображать! Ты бумагу только на себя оформляешь или и Жабин там тоже упоминается?

— На себя. Федька не захотел ехать. Надо ж расписаться.

— Ну, значит, тебе и быть хозяином прииска.

Дед досадливо поморщился, как будто лимон разжевал. Быть хозяином над золотодобытчиками ему явно не хотелось.

— Ладно, не переживай. Откажется Жабин — без него обойдемся. Да и есть у меня деньги. Натрофеили с парнями. Есть и задумка как все организовать, не слишком тратясь. — Обнадежил я деда. — Рассказывать пока не буду, хорошо все продумать надо. Ты тоже подумай, как все сделать, а потом сравним.

— Задал ты, летна боль, задачу. Но деваться теперь некуда — плачь да делай.

Дед посидел еще, молча глядя в окно, поднялся и, не прощаясь, ушел. Похоже, не хило озадачился старик. Я завалился на лавку и, закрыв глаза, стал подбивать бабки сделанному за неделю пребывания в городе. Хорошо поработали с парнями. Банду Голована уничтожили — большой плюс. Денежек немного поимели. Кстати, сколько там у нас: две пачки от Голована в одной три тысячи, в другой почти шесть тысяч рублей, монеты пока не считал, но рублей пятьсот золотом и серебром пожалуй будет, да пять тысяч с ювелира слупил и того четырнадцать с половиной тысяч есть — тоже не хилый плюс. Еще песочка золотого чуть больше килограмма, а это еще рублей семьсот. Потратил уже больше тысячи, и еще не рассчитался с Абрамом Хайкиным.

Вообще-то маловато денежек у Голована в саквояже было. При его размахах он побольше накопить должен. Выходит у него еще где-то деньжата да ценности запрятаны. Жалко помер гад, теперь его ухоронки не разыскать.

Дальнейшие размышления были прерваны ввалившейся веселой и голодной толпой. Они, гомоня, сели за стол и стали уминать традиционную кашу. Когда насытились, Белый доложил результаты слежки за Голубцовым.

— Этот Ефим …

— Стоп! — Сказал я. — Давайте договоримся, что теперь тех за кем будем следить, по именам не называть. Будем звать такого — «объект». Поняли.

— А почему? — С недоумением спросил Тоха.

— «Чтобы никто не догадался». — Не отказал себе в удовольствие процитировать киноклассику. — Положено так.

Собственно я и сам толком не знал, почему так называли своих подопечных всякие спецслужбы и называли ли в реальности. Сужу об их работе только по фильмам да по художественной литературе. Хотя и подозреваю, что кроме некой конспирации, в таком приеме есть и психологический аспект. Обезличить жертву, лишить её индивидуальных черт, как бы расчеловечить что ли. Все- таки следить за «объектом» психологически легче, чем за конкретным «Иван Ивановичем Ивановым», который лично тебе не сделал ничего плохого. Может все мои «глубокомысленные» рассуждения по этому поводу — сущая ерунда, скорее всего, так оно и есть. Но если таким приемом пользовались, значит, есть в этом смысл.

— Ага! Этот «объект» Ефим выполз из дома только под вечер. С ним еще один здоровый бугай. В трактир пошли, здоровье поправлять, а потом бугай обратно пошел, а этот «объект» поперся на улицу Подгорную. Зашел в один дом и, пока мы там торчали, оттуда не вышел. Тоха спросил у местных пацанов, кто в этом доме живет. Ему сказали, что это дом Чулковой Аграфены. Она вдова и к ней часто мужики ходят. — Довольно четко доложил Белый.

— Все ясно! Завтра еще походите за «объектом», прикиньте, где и как его лучше прищучить. А сегодня ночью наведаемся к Дермидонту, попугаем его немножко, а то мужик оборзел вконец. А сейчас, кто хочет, может подремать, пойдем в полночь. — Заключил я, заканчивая «совещание».

Парням явно нравились эти приключения, так не похожие на их скучную деревенскую жизнь и они с неподдельным энтузиазмом готовы были продолжать и дальше шпионить и драться. Даже более взрослый и хмуро-степенный Митька-Тор с удовольствием включился в эту веселуху.

В двенадцать мы уже были у дома Дермидонта. Осенняя ночь была темной. Я снова приклеил бороду с усами, а парней заставил вымазать лица сажей и вместо фуражек повязать на головы свои шейные платки. Пока размазывали сажу по мордам, нахохотались на два дня вперед. Зато теперь при тусклом и колеблющемся свете пацаны выглядели жутковато. Мне даже стало немного жалко бедного Дермидонта, но дядя сам виноват. Не фиг было нарываться. Очень уж упорно напрашивался товарищ на показательный сеанс страхотерапии.