Вечером 18 апреля генерал Вейдлинг находится на своем командном пункте в деревне Вальдзиверсдорф. Когда он возвращался с поездки на фронт – линия фронта проходила всего лишь в километре к востоку, – начальник штаба передал ему только что поступившую радиограмму из штаба 9-й армии:

«Продержитесь еще два дня, тогда все будет в порядке! Буссе».

Вейдлинг вопросительно посмотрел на подполковника фон Дувфинга.

– Что это значит?

Вместо ответа, начальник штаба лишь пожал плечами, потом бросил многозначительный взгляд на дверь в соседнюю комнату и прошептал:

– Он мог бы вам ответить!

– Что это значит? – раздраженно спросил Вейдлинг.

На это фон Дувфинг ответил:

– Здесь господин имперский министр иностранных дел собственной персоной.

Генерал резко повернулся и, тяжело ступая, направился в соседнюю комнату. Подполковник фон Дувфинг и начальник оперативного отдела штаба, майор Кнаппе, обменялись многозначительными взглядами. Наконец младший по званию нарушил тишину:

– Может быть, это правда, о чем уже давно ходят слухи, что западные державы хотят заключить с нами мир?

– Возможно, да, а возможно, и нет, – ответил начальник штаба. – В любом случае я передам радиограмму в дивизии.

Подполковник фон Дувфинг покинул комнату. Уже через несколько минут все командиры дивизий держали в руках роковую радиограмму штаба армии. Никто не знал, что же с ней делать. Однако никто не мог помешать тому, что содержание радиограммы генерала Буссе со скоростью слухов дошло до позиций на передовой.

Майор Кнаппе склонился над сводкой за прошедшие сутки, чтобы еще раз внимательно изучить ее. Однако ему не удалось далеко продвинуться в этой работе. Майор услышал, как в соседней комнате генерал неожиданно перешел на крик, очевидно, он даже стучал при этом кулаком по столу. Сидящий рядом с Кнаппе адъютант министра иностранных дел побледнел как полотно и хотел вскочить со стула. В этот момент в комнату вошел полковник Вёлерман. Он тоже удивился неожиданному визиту высокого гостя из Берлина и грубому голосу Вейдлинга, доносившемуся из соседней комнаты. Начальник оперативного отдела многозначительно посмотрел на Вёлермана и показал рукой на дверь, ведущую в соседнюю комнату:

– Господин полковник, вы можете войти!

Начальник артиллерии корпуса удивился еще больше, когда узнал Риббентропа. Но он не успел уяснить причину появления высокого гостя, так как Вейдлинг вскочил со своего места и заявил побледневшему министру иностранных дел:

– А вот и мой главный артиллерист, господин министр, он может доложить вам об истинном положении дел на фронте, а не ту чепуху, о которой идет речь в сегодняшней сводке вермахта!

Полковник Вёлерман поздоровался с присутствующими. Риббентроп подал офицеру свою холеную руку, его рукопожатие неприятно поразило полковника своей вялостью. Усевшись снова на свое место, Риббентроп встревоженно уставился на Вёлермана. На его лице не осталось и следа от того высокомерного выражения, известного всем по фотографиям в газетах. С трудом сохраняя самообладание, генерал Вейдлинг призвал Вёлермана сообщить министру всю правду без прикрас.

– Одну только голую правду, господин полковник! – еще раз подчеркнул генерал.

Полковник доложил о положении на фронте. Лицо имперского министра иностранных дел помрачнело. Вёлерман уже собрался несколько смягчить свой доклад, однако, заметив, что Вейдлинг удовлетворенно кивает, продолжал в том же духе, ничего не утаивая от высокого гостя из Берлина. Риббентроп нерешительно встал из-за стола, тихим голосом задал несколько уточняющих вопросов и, сказав на прощание несколько общих фраз, быстро ушел.

Вейдлинг с довольным видом похлопал своего начальника артиллерии по плечу:

– Отличная работа, полковник, от этого мы наконец отделались!

Генерал приказал принести бутылку коньяку и продиктовал свой последний доклад о сложившемся положении. Тем временем майор Кнаппе доложил, что радиограмма уже разослана во все подразделения корпуса. После этого он замолчал с озадаченным видом.

– У вас что-то еще, Кнаппе?

– Так точно, герр генерал. Вот! – Майор передал Вейдлингу листок бумаги. – Ответ генерала Муммерта.

Вейдлинг быстро просмотрел строки ответной радиограммы, которую командир дивизии «Мюнхеберг» прислал в качестве подтверждения:

«Что означает эта ерунда? Мы что, должны еще сильнее сжать зубы и сражаться в два раза ожесточеннее или так оберегать свои кости, чтобы выжить?»

Полковник и майор с удивлением посмотрели на своего генерала. Что ответит «солдат до мозга костей» Вейдлинг на эту дерзкую радиограмму своего подчиненного? Однако командир корпуса не успел дать ответ. Появился подполковник фон Дувфинг и доложил:

– Имперский руководитель гитлерюгенда!

– Пусть войдет! Посмотрим, чего хочет этот деятель!

Потерявший правую руку в боях на Восточном фронте рейхсюгендфюрер Аксман по-военному четко приветствовал всех собравшихся. Его спокойная, сдержанная манера держаться произвела на генерала благоприятное впечатление, и он сразу проникся симпатией к руководителю имперской молодежной организации. С этого мгновения оба офицера прекрасно понимали друг друга, и хотя они представляли два разных лагеря, но их объединяло одно общее дело.