В своей первой книге старший научный сотрудник Ильменского государственного заповедника имени В. И. Ленина доктор геолого-минералогических наук Б. В. Чесноков рассказывает школьникам о пути в науку, раскрывает романтику и творческий характер повседневного труда геолога.
Тяга к камням появилась у меня с малых лет. Хорошо помню первый из них.
…Я на чьих-то руках. Кругом огромные и шумные люди. Кто-то вложил в мою руку холодный и тяжелый кусок. У него острые углы. По темной поверхности перебегают красноватые отблески. Незнакомый предмет быстро отняли, но вызванное им глубокое чувство восторга и тревоги сохранилось.
Остальные камни я уже разыскивал сам. Даже в нашем равнинном крае они попадались на берегах реки и речек, в промоинах у дороги и просто в поле. Затем пришли книги о камнях, первые представления о работе геолога, учеба в горном институте.
Теперь я геолог и минералог, профессионал. Вместе с товарищами разыскиваем и изучаем минералы, руды и горные породы. Все эти камни и находки детства слились в единый образ чудесного, знакомого и загадочного Камня.
Камни детства
Грифель
Жили мы в то время с мамой и бабушкой «на мельнице». Мельницей называли не только старую водяную мельницу на берегу реки Мёжи, но и мельничную избу для приезжавших с зерном крестьян, и поселок из нескольких домов со школой. Мама работала в этой школе учительницей. Ребята приходили сюда из ближних деревень и хуторов.
За рекой чернел большой лес. В него почти никто не ходил: боялись зверей и бандитов. На нашем берегу леса тоже были, но не такие мрачные.
…Бабушка учит меня писать «по-печатному». Пишем на черной дощечке сереньким карандашиком — грифелем. Дешево и удобно: все можно стереть тряпкой.
Грифель страшно меня интересует. Мне кажется, что это какой-то особый камень. Чтобы отвязаться от моих расспросов, бабушка говорит, что грифели выкапывают из земли.
Позднее я узнал, что карандашики эти, действительно, делали из глины, смешанной с мелом и еще чем-то. Тогда же мне представлялось, что есть место, где в земле лежат толстые, тяжелые грифели и что их можно найти и выкопать.
При первом удобном случае залезаю в промоину у дороги и ковыряю палкой плотную сырую глину.
Так вот был начат длинный путь разочарований и радостных находок!
Кораллы
Мельница стала нашим университетом! Деревянная, она вся насквозь была пропитана мучной пылью.
Души наши замирали, когда из пыльной грохочущей тьмы неслись хриплые команды мельника: «Сыпь в верхний!.. Сыпь в нижний!..» Страх, однако, не мешал при удобном случае набить карманы сладким солодом или горохом. За это приходилось расплачиваться.
…Могучая рука хватает за шиворот и тащит к люку. Мгновение — и ты уже на скользких бревнах подвала. Свет проникает только справа, со стороны выруба, через который по лотку летит вода под главное колесо, и слева, где толща отработавшей воды просвечивает тусклой зеленью. Все сотрясается, мелькают огромные спицы колес, всюду брызги и водяная пыль.
Страх проходит, и начинает разбирать любопытство. Но старый мельник знает свое дело: положенный срок истек — ты опять на свету, и, ликуя, что все обошлось, бежишь к дому…
Мельничная избушка всегда забита народом: старики, мужики, парни. В ней накурено и шумно. От ожидания очереди многие уже измучились и рады любой перемене, особенно приходу мальчишек. С нами здороваются, спрашивают, как зовут, что мы умеем. Умели мы немногое, и нас все начинали чему-нибудь учить. Немало частушек, песен и прибауток помню с тех пор.
Когда мельничный пруд по какой-то надобности спускали, обнажалась широкая полоса речного галечника. Поначалу гальки были покрыты тонким слоем ила и все казались одинаковыми. Но после дождя галечник сверкал. Хотелось все камушки забрать домой. По мере сил я это и делал. Бабушка ругалась: «Камни в доме — курицы нестись не будут!» А сама с охотой копалась в камнях и некоторые даже отнимала у меня. Вот плоская галька с дыркой. Бабушка полезла с ней на чердак подвешивать на веревочке: «Теперь крышу ветром не снесет!»
Как-то среди галек попались два одинаковых камня, похожие на рога молодого бычка. Оба толстенькие, длиной в палец и слегка изогнутые. Вдоль «рогов» шли нечеткие рубчики, а на отломе виднелись беловатые лучи. На лакированной поверхности приклеились какие-то цепочки вроде ниток молодой лягушачьей икры, с которой мы были хорошо знакомы.
— Это вот кораллы, — сказала бабушка.
Какие-то еще кораллы! Особого впечатления звучное слово на меня не произвело. Потом я узнал, что это на самом деле были кораллы, только ископаемые. Но где могла узнать бабушка про окаменелые кораллы давно исчезнувшего теплого моря, когда-то покрывавшего нашу равнину?
Хороший камушек
Тягу к камням я старался скрывать. В деревне в ту пору находились дела поважнее. Народу, однако, увлечение мое было известно. Мужики на него смотрели равнодушно, а бабы нет-нет да и заведут разговор с мамой или бабушкой. Такие разговоры терпеть я не мог и сразу куда-нибудь исчезал. Но рассказы других о встреченных ими камнях буквально гипнотизировали. Вот и за школьной сторожихой стал ходить по пятам.
«Когда жала, такой хороший камушек нашла! Весь в полосках, как материя. Николи такова не видывала. Положила под суслон. Вот поедем по снопы, привезу тебе обязательно!»