– Уходи, Феликс, - опустив глаза, проговорила девушка. Но он уже взял себя в руки и принялся разруливать ситуацию.

– Я сейчас высушу твои волосы, а ты сиди и не трепыхайся. И что на меня так смотришь?! Мы с тобой друзья? А друзья должны помогать друг другу. Ты разве не сняла бы с меня штаны, если б меня ранили и срочно нужно было бы перевязать, иначе умру от кровопотери? Ну-ка, подруга моя?

– Сняла бы,- растерянно ответила Алена. – Но ты не должен был, ты понимаешь, что мы не можем больше видеться. Уходи. – От стыда она не могла поднять глаз.

??????????????????????????

Глава 8.1

– Феликс. Ты что, не понимаешь? Друзья голыми не предстают друг перед другом!

– Очень даже предстают, - Феликс показной бравадой пытался сгладить неловкость, но теперь сам ни в чем не был уверен.

– Уходи, пожалуйста, дальше я сама справлюсь, - глухо, словно через силу выталкивая слова, попросила Алена. На самом деле она еле сдерживала слезы и не хотела, чтоб Феликс их видел.

– Хорошо, но ты звони.

По привычке чмокнув ее в макушку, Ярцев с тяжелым сердцем, удалился.

А Алена разрешила себе, наконец, выплеснуть всю свою боль. Зебры живут с зебрами, львы со львами, зайцы с зайцами. И невозможно представить, чтобы занимались любовью слон и белка, газель и лев. Это природа. Так и люди. Здоровые со здоровыми. А больные как в зоопарке, где на них смотрят со стороны, как на диковинку. С той разницей, что при виде таких, как она, не умиляются, а виновато отводят взгляд, будто боятся заразиться несчастьем. Иллюзия любви разбилась, словно мощный грузовик въехал в хрустальный замок. Нужно поставить точку, по-прежнему быть не может. И собрав волю в кулак, она написала смс-ку:

«Феликс, не нужно затягивать агонию отношений. Мне нужно заново учиться жить без тебя»,- и с закаменевшим от страдания лицом нажала "отправить".

Придя домой, Ярцев достал привычный свой пятизвездочный антидепрессант и погрузил бессмысленный взгляд в переливающуюся янтарную квинтэссенцию жизненной правды. Так перефразировал он «In vino veritas» Плиния Старшего и популяризированное Блоком. А что ему оставалось, кроме философствования?! Вся его устоявшаяся жизнь, до зубовного скрежета скучная, одинокая, но привычная и стабильная, летела со страшной силой под откос. Он вдруг сегодня ясно осознал, что ему жизненно необходима эта девушка. Причем не как друг, собеседник, советчик, а как женщина. И тут же эта женщина дает от ворот поворот. То, что они называли дружбой, имело более глубокие корни. Но не нужно быть Гигантом мысли, чтобы понимать, что Алена - это особая девушка. И не потому, что не может ходить. Дело в другом. Она словно из другого измерения. Чистая, открытая, искренняя. Та, которая не предаст и не продаст. Не Барби. Он уже и не мечтал встретить такую. И вот Судьба сделала ему подарок, а он, как Иван –царевич ( хотя какой на фиг Иван –царевич, настоящий Иван –дурак) сжег лягушачью кожу, разрушив хрупкое счастье.

Не имея физического контакта, они были близки. Слово, которое много лет назад он запретил себе произносить – было слово Любовь. Болезнь, наваждение – но у него были все симптомы. Латентный период кончился.

Ведь только любовью можно было объяснить происходящее с ним. Не верящий ни в Бога, ни в черта, с Аленой он стал другим, поверил в Судьбу, в Провидение. Ведь ничто иное, как вмешательство Высших сил, могло подстроить столь невероятные обстоятельства знакомства. Вытащить из беды ребенка и потом, спустя много лет, встретить. Бред! Ну ладно один раз! А разве спасая отчаянную байкершу, думал он, что когда-нибудь встретится с ней? Разве могут быть люди друг другу ближе, чем они? У них не просто кровь одной группы, у них одна и та же кровь, его кровь растворилась в ней. Они же понимают друг друга с полуслова, полувзгляда. Она подарила ему невероятное ощущение счастья. Словно он скитался где-то по чужим казенным углам и вот нежданно-негаданно обрел дом. Дом для души.

Глава 8.2

Ему теперь предстояло добиться прощения Алены, в противном случае, они будут несчастны вдвоем. Вернее, несчастны оба, но по одиночке. И зная потаенные стороны ее характера, которые в этом воплощении Алены почти не проявлялись, он подозревал, что тот маленький демон, который ему чуть ли не в кошмарах снился, и безбашенная мотоциклистка по-прежнему сидят где-то глубоко в ней. А это значит, что предстоит выполнить трудную задачу.

На звонки Алена не отвечала. Но то, что не занесла в черный список, уже давало определенную надежду. Она слишком гордая и…Господи, какая же глупенькая. Она вбила себе в голову, что ее никто не может полюбить, что ее могут только жалеть, а жалости она совершенно не переносила. Закрылась в своей раковине, как улитка, и не достучишься. Ее телефон выдавал длинные гудки и затем включающийся автоответчик все время, как Кролик из сказки о Винни Пухе, отвечал: «Никого нет дома».

Феликс послал ей смс-ку: «Аленка, прости меня. Давай поговорим». Ответа не последовало, но крепость сразу и не должна сдаваться. Терпение, только терпение.

И вот на телефоне мелькнуло долгожданное сообщение: «Феликс, приходи скорей. Я жду тебя!»

Отдав Литовцеву указания, он сел в машину и помчался, как на крыльях, к дому Алены.

Взлетев на крыльцо и открыв дверь, Феликс радовался тому, что наконец-то его душевный покой и тепло вернутся на место. Ему до ломоты не хватало ее теплого смеха, лукавого взгляда, ее молчаливого выслушивания. Ему не хватало той невинной ласки, допустимой между ними.

Едва переступив порог гостиной, он получил сокрушительный удар каким-то тяжелым предметом по голове. Последней мыслью, успевшей зацепиться за края сознания, была цитата из «Ералаша»: «Вот это сходил за хлебушком»

Незнакомец перетащил сыщика в гостиную, вытащил его пистолет, положил на журнальный столик и усадил у стены напротив дивана, на котором сидела Алена со связанными руками и заклеенным ртом.

– Ну вот, сестрица, теперь полный комплект. Видишь, как все чудесно сложилось. Весь этот сраный городишко видел, что неделю вы не общались, и это был нонсенс. Все сделали правильный вывод, что вы поругались. Потом он приехал, вы еще раз поругались, а он в гневе застрелил тебя, а когда понял, что натворил, застрелил себя. Отелло отдыхает. Занавес.