— Хочешь сказать, что света нет из-за зомби? — интересуется у Беллы Семен, словно Черноволосая какой-то гид.

— Ну не конкретно из-за них, но… Да какая разница? Что-то определенно произошло, пока мы ехали от одной станции к другой, так?

Белла всех недовольно оглядывает, а я, занимаясь тем же, чем и она, останавливаю свой взгляд на Тихоне. Все еще не понятно, молодой он или взрослый, но «последний пассажир» больше не спит, а стоит на своих двоих так же, как и мы, смотря на город через окно над сиденьями.

— Эй, — тихо зову я Врача и, когда он ко мне оборачивается, незаметно для остальных киваю в сторону еще одного нашего попутчика.

Семен понимает меня с полу жеста.

— Юноша, может уже присоединишься к нам? — спрашивает он, заставляя всех нас вздрогнуть. — Нехорошо в такой ситуации отбиваться от коллектива.

Тихоня скидывает с головы капюшон, после чего медленно поворачивает к нам голову, и мы наконец-то можем увидеть его лицо.

У него под глазами проступают хорошо различимые даже с такого расстояния темно-серые мешки, легкая щетина на скулах прибавляет ему возраста, хотя, как мне кажется, мы с ним ровесники. Плюс-минус год. Он смотрит на нас с некой злобой и раздражением, и от этого взгляда хочется куда-нибудь сбежать.

Я замечаю, что и Маша и Белла чувствуют себя так же, как и я. Все мы невольно отступаем от него назад, а остальные, разумеется, кроме Темы, наоборот, напрягаются, готовые в любой момент… Что? Не знаю. Но и Сергей, и Семен с Дмитрием уже настраиваются по отношению к Тихоне враждебно.

— Может, хотя бы представишься?

Парень резко переводит взгляд на задавшего ему вопрос Мандарина и внимательно всматривается в его лицо. Потом он смотрит на Врача и опять выражение его лица искажается в злобной гримасе.

Я готова поклясться, что он вот-вот набросится на одного из них с кулаками. Вот только…с чего вдруг такая агрессия? Никто из нас не был знаком друг с другом, пока нам не повезло спуститься в метро и сесть на этот поезд. И злиться на незнакомцев просто так?..

Нужно держаться подальше от тех, кто неспособен контролировать свои эмоции. Такие люди способны на неожиданные и пугающие поступки.

— Давайте оставим его? — шепчет Маша. — Если он не хочет о себе рассказывать, то нехорошо его заставлять. Прости нас за назойливость.

Последнее она уже произносит для Тихони.

Нужно заметить, что у Маши довольно тихий и спокойный голос. Голос настоящей учительницы, в сотый раз объясняющей бестолковым детям, что два плюс два помноженный на два, это шесть, а не восемь. Потому что если скобок в уравнении нет, то первым делом числа всегда множатся, а только потом складываются.

— В самом деле, — поддерживает ее Белла. — Сдался нам этот пришибленный.

Мельком взглянув на Тихоню, я понимаю, что ни до одной из них ему нет никакого дела. Семен и Дмитрий — вот кто ему важен.

— Нина, ты думаешь так же? — спрашивает у меня Врач.

Думаю.

— Да.

Но я не уверена.

— Тогда, нам просто стоит дождаться остановки, — говорит Дмитрий. — А этот пусть едет дальше, раз так хочется.

Поезд начинает притормаживать.

Мы вновь устремляемся к окнам, за которыми все еще ничего не видно. Вскоре вид города сменяется на высокие, железные пласты, ограждающие платформу станции от территории, не принадлежавшей метрополитену.

— Будто к вокзалу подъезжаем, а не станции, — говорит Сергей.

Точно. И правда похоже.

— Зомби пока не видно, — произносит Белла то ли серьезно, то ли шутя.

Я бы уточнила, сказав, что вообще ничего не видно.

Здесь света тоже нет.

Поезд останавливается, скрипнув тормозами, и все двери, выходящие на сторону платформы, открываются одновременно.

Сквозняк моментально проникает в душный, как мне теперь кажется, вагон, но выходить наружу пока никто и не решается. Свет от ламп освещает небольшую площадку платформы. Я чувствую, как стук сердца отдается в ушах пульсирующим грохотом.

Чувствуют ли себя так же остальные?

— Нужно идти, — нарушает тишину Дмитрий.

Он первым шагает за пределы вагона.

Наверное так тихо, как сейчас, бывает только на кладбище. Идиотские сравнения опять лезут в мою голову, но я ничего не могу с собой поделать.

— Кажется…никого нет, — говорит он, оглядываясь.

Я вижу, как нервно сглатывает образовавшийся в горле ком сомнений Сергей, но все же переборов свой страх, он спускается на платформу.

Но страх ли это?