— Я понял тебя, сенатор, — кивнул Эйрих. — Что ж, тогда я пойду, у меня ещё встреча с почтенным Куруфином и Вунджо Старым.

С Куруфином Эйрих будет говорить обстоятельно, но уже без предъявления претензий. Трюк с гуннскими наёмниками уже успешно состоялся, гепиды не досчитались целых двух родов, порабощённый люд уже успешно продан в Сирмий, а казна остготского народа пополнена на солидную сумму. Гунны, после такого, уехали, не пожелав больше иметь дел с готами.

Причиной их громкого убытия стало раскрытие сведений об истинных расценках на добытый товар, которые они узнали по причине того, что придержали у себя две сотни рабов, из-за превышения оговорённого с Куруфином числа. Тот излишек брать не захотел, потому что договорился с римлянами на конкретную численность и отчитываться за дополнительные деньги от сделки ему тоже бы не хотелось. Политические противники обязательно усмотрят что-то нехорошее во внезапном превышении оговорённой суммы, поэтому Куруфин не рискнул.

Гунны же доставили своих рабов в ближайший римский город, а это оказался именно Сирмий, где продали их почти в два раза дороже, чем тех, которых сдали остготам. Это вызвало у них очень интересные вопросы конкретно к сенатору Куруфину…

Но старик развёл руками, сказав, что такова сила договора: их никто за рукав не тянул, сами на всё согласились, сами всё сделали. Гуннский вождь был недоволен таким поворотом, поэтому сказал, что уезжает в кочевья Руы, чтобы сообщить ему о том, как ведут дела люди из «сборища чем-то там управляющих старых пердунов».

Эйрих же посчитал, что Хуяг, гуннский тысячник, никому ничего рассказывать не будет и на самом деле поехал не в кочевья Руы, а дальше на северо-запад, чтобы разорить какое-нибудь германское племя на пару-тройку деревень. Сам Эйрих, будь он кочевником малых амбиций, поступил бы именно так.

В общем, «гуннский скандал» — это дело прошлое, Куруфина уже за бороду не взять, в глазах Сената и народа готов он поступил со всех сторон правильно и Эйрих, начавший недовольно шуметь вокруг чужого успеха, будет выглядеть нехорошо.

Поэтому предстоящий разговор с Куруфином будет касаться политики Зелёной фракции в сфере великого похода на римские земли.

— Куруфин — это понятно, — нахмурил брови Дропаней. — А что у тебя за дела со вторым старым хрычом?

Вунджо Старый состоит в Чёрной фракции, поэтому встреча в такой интересной компании действительно может выглядеть странной, но только при условии незнания подробностей.

Сигумир Беззубый, как сообщают любопытные люди, уже совсем не тот, что раньше. Недавно Эйриху стало известно, что старичок вдруг забыл свою нелюбовь к цивилизованным народам и купил грека-целителя из Сирмия. По непроверенным сведениям, Сигумира донимает какая-то непонятная и тяжёлая хворь, что очень беспокоит его самого и близких.

В таком почтенном возрасте будет совсем неудивительно, если Сигумир отправится к праотцам, поэтому надо уже сейчас налаживать контакты с его возможными преемниками. Эйрих собирается начать очень часто общаться с Вунджо Старым, Альбвином и Альдамиром Седоголовым — эти трое имеют самый серьёзный вес в Чёрной фракции, поэтому если кого-то и выберут лидером, то только одного из них. И будет совсем замечательно, если окажется, что к моменту выборов каждый из них будет чем-то сильно обязан Эйриху…

— Не слышал разве? — слегка удивился Эйрих. — Сигумир тяжко болен, есть немалый риск, что не доживёт до зимы — уже надо думать о том, кто придёт на его место.

— Ты хитрее старого лиса, — усмехнулся Дропаней. — А ведь есть в Чёрной фракции несколько сенаторов, пребывающих в ней только из уважения к Сигумиру… Ладно, иди уж.

Эйрих покинул дом сенатора и пошёл к себе, а по пути решил подумать о важных вещах.

Судя по всему, Дропаней был занят чем-то более важным, раз упустил из виду такое. Впрочем, это Эйрих имеет некоторое количество людей, специально вынюхивающих в деревне всякие интересности, об остальных участниках политической борьбы такого сказать нельзя.

У Эйриха есть Феомах, стадо овец съевший на подковёрных интригах Большого императорского дворца, ставший почти своим среди остготов, почти забывших обстоятельства, благодаря которым этот римлянин здесь оказался.

У Иоанна Феомаха есть несколько десятков надёжных контактов, с помощью которых он узнаёт некоторые вещи, которые люди обычно стараются тщательно скрывать. Ещё римлянин заведует набором проверенных людей, склонных заниматься тем, чем обычные люди заниматься не склонны — Эйрих называл это «углубленной торговлей» или «торговлей с нюансами».

Ничего нового изобретать не пришлось, ведь в прошлой жизни у него почти всегда срабатывал приём с торговцами, прибывающими в интересующие Темучжина города с полуофициальными посольскими миссиями.

В большинстве случаев, такие торговцы не занимались ничем незаконным, так, косвенными способами узнавали численность гарнизона, выясняли положение дел с запасами на случай осады, вычленяли ключевых лиц в политике, и так далее. А потом, если на то была воля Темучжина, послы-торговцы начинали вести себя нагло, нарываясь на реакцию городских властей, после чего их убивали или высылали. Нет, специально на смерть их Темучжин не направлял, но случалось такое, что торговцев-послов казнили, что было даже лучшим исходом, ведь это неоспоримый казус белли.