Шли минуты, почти ритуальная казнь продолжалась под молчаливые взгляды толпы и сдавленный хрип жертв. Наконец, последний из пленных отдал богу душу и всё было кончено.

— Во славу остготского народа!!! — нарушил тишину своим рёвом первый консул Зевта. — Каждого нашего врага ждёт смерть!!!

— Во славу готского народа!!! — хором поддержали клич легионеры.

— Слава первому консулу Зевте!!! — отреагировала толпа.

Отец был очень доволен состоявшимся представлением, это было видно по его лицу. Столько адресованного лично ему восхищения на лицах людей он не видел никогда в жизни, а это чувство… оно искушало.

Будь Эйрих кем-то другим, не знающим, каково это, может, тоже бы поддался. Но в прошлой жизни его славили и больше, более значимые люди, пред ним склонялись нойоны, ханы, шахи и императоры…

«Вселенная сотрясалась от грохочущей поступи моего непобедимого воинства…» — с ностальгией вспомнил он.

А сейчас он действует в мелких масштабах, нет ещё битв, в которых участвуют сотни тысяч воинов, нет опустошённых городов, где больше никто не будет жить, но это только пока.

— Теперь пришло время для пира!!! — заявил Торисмуд, радующийся тому, что больше не придётся стоять под шёлковым навесом и чествовать двоих не нравящихся ему людей. — В честь столь грандиозного события, Сенат, заботящийся о своём народе, кровь от крови своего народа, выделяет на празднование шестьдесят больших бочек римского вина, а также сто голов крупного скота!

Так он «перебил» щедрость Зевты, сильно потратившегося на дешёвый авторитет, даруемый бесплатными выпивкой и закуской. Политическая борьба не прекращалась ни на секунду, но пусть будет жестокая борьба, держащая всех в тонусе, чем безвольное соглашательство, ведущее всех к погибели…

Обычных людей долго уговаривать не пришлось, все быстро повалили в сторону бражного дома, где уже видны выносимые на крыльцо бочки с вином.

— Только ради вида этой картины стоило идти против маркоманнов, — произнёс Зевта, указав взглядом на возбуждённую предстоящей попойкой толпу, двигающуюся к бочкам.

— Да, стоило того, — согласился Эйрих.

— Теперь ты просто обязан выпить со мной, сын, — требовательно произнёс Зевта. — Давай в бражный дом, будешь сидеть по правую руку от меня!

Эйриху не осталось ничего, кроме как согласиться.

/30 июня 409 года нашей эры, Западная Римская империя, Равенна/

— То есть как это «снял осаду с Рима»?! — воскликнул император Западной Римской империи.

Флавий Гонорий Август пребывал с утра в скверном состоянии духа. Он уже и сам не мог вспомнить день, когда его обуревало хорошее настроение, потому что каждый день был полон отвратительных новостей об отвратительных событиях.

То какой-то отряд визиготских налётчиков напал на виллу очередного патриция, слишком тупого, чтобы переселиться за городские стены, то очередной конвой с зерном из Иберии перехватили африканские пираты, то при дворе опять кто-то был отравлен или зарезан в ходе попойки…

«Смутное время», — подумал император мимолётно. — «Но хорошие новости случаются, ведь так?!»

— Доминус ностер, — заговорил магистр конницы Гауденций. — Новости однозначны: гот Аларих снял своё войско с осады Рима, не оставив там никого, после чего повёл его на север.

— Значит ли это, что он собирается осадить Равенну?! — посетила императора трусливая мысль.

— Будь это так, он бы взял с собой осадные приспособления, построенные под Римом, — покачал головой Гауденций. — Но он приказал сжечь их.

— Значит ли это, что я могу вернуться в Рим? — неуместно вмешался в разговор Папа Римский Иннокентий I.

— Можете, Ваше Святейшество, — не стал остро реагировать Флавий Гонорий.

Папу Римского он уважал и даже часто прислушивался к его мудрым советам. Правда, большей частью они касались вопросов духовных, нежели мирских…

«Ох, как же не хватает Стилихона…» — с досадой подумал император. — «Надо было договариваться, надо было идти на уступки. Надо было взять его сына под личную опеку и спрятать где-нибудь в Иберии или на западных островах, чтобы он просто не смог использовать его в интригах…»

Но теперь ему оставалось лишь сожалеть, ведь Стилихон мёртв, а ситуация полностью вышла из-под контроля.

— Аларих задумал что-то другое, — вздохнул Гауденций. — И даже если бы он взял осадные приспособления, Равенну он бы не захватил, слишком крепки укрепления, а у него не так много времени и нет флота, чтобы взять город измором.

— Может, он уходит? — спросил император с надеждой.

— Слышал я, что у него какие-то нелады с остготами… — неуверенно произнёс магистр конницы. — Мой сын…

— Где он, кстати? — заинтересовался император.

Юноша, известный ему под именем Флавий Аэций, вызывал у Гонория только положительные чувства: уже успевший снискать уважение воинов в ратном деле, Аэций отлично себя чувствовал при императорском дворе. Всё шло к тому, что этот юноша сможет занять достойное место подле императора, как отличный военачальник и советник. Если его не сожрут в ходе интриг.