Я украдкой глянула на Нану и мысленно была благодарна позднему часу за то, что дочка уже спала. Прикрыв на несколько секунд глаза, я попыталась отогнать от себя мерзкие картинки, в которых массивное тело Гора склонилось над такой красивой и спортивной Кариной. Но эти картинки, будто издеваясь надо мной, становились только ярче и чётче. Вот он раздевает ее. Торопливо, с жутким нетерпением в каждом своем движении. А потом целует и проникает в ее такое красивое тело. Она стонет и запускает свои пальцы в его темные волосы.

— Эй, ты чего? С тобой всё хорошо? — Обеспокоенно спросила Марика.

Я тут же открыла глаза и кивнула. Со мной всё было хорошо. Это просто прежний опыт. Это он вынуждал меня возвращаться к той боли. Это он расшатывал мою маленькую лодочку уверенности, стараясь перевернуть ее вверх дном.

— Да. Я в порядке. А ты как? Гриша… Он очень грубо поступил с твоим молодым человеком.

— Молодой человек уже отзвонился. Нормально с ним всё, — Марика доела мясо и отставила пустую тарелку на подоконник. — Я думала, что Гриша хотя бы раз в жизни не поведет себя как деспотичная свинья. Тут всё-таки его друзья. Но, как видишь, — Марика развела руками. — Ничегошеньки не получилось.

— Но почему он так категоричен к твоему парню?

— Гриша почти ко всем и ко всему категоричен. Есть только его мнение, и оно единственное правильное. Об него очень просто обломать зубы, но я не сдаюсь. Он упрямый, а я еще упрямей. А Никиту Гриша сразу невзлюбил. Но Никита, несмотря на всю придурь моего неродного братца, всё равно со мной.

— Вы неродные?

— Не совсем. Его отец во второй раз женился и с мамой произвел на свет меня. Вот так вот. Но мы вообще с Гришей не похожи, поэтому и говорю, что мы неродные, — Марика пожала плечами и снова посмотрела в окно. — Никак не могу понять, почему женщины на него клюют?

Я медленно поднялась с кровати и так же медленно, почти расслабленно подошла к окну. Гор сидел в глубоком плетеном кресле и курил. Этот участок, где мы сегодня отдыхали, очень хорошо подсвечивался внешним освещением. Рядом с Гором сидели и другие мужчины. Но Карина всё равно была ближе всех и гордо поправляла на своих плечах кофту Гриши.

Приступ ревности возник так резко, что мне на секунду даже стало тяжело дышать. Это была такая женская ревность, которая почти толкала в спину пойти и обозначить перед соперницей границы допустимого. Но я снова и снова останавливала себя.

Гриша стопроцентно понимал, чего от него хотела Карина. Такое в принципе сложно не понять, не заметить. Но он был полностью вовлечен в разговор со своими друзьями. Неторопливо покуривая сигарету, он пил дорогущий коньяк и закусывал его последним шашлыком. Карина пыталась обратить на себя внимание Гора, но, кажется, у нее ничего не получалось.

— Он бьет на поражение своей энергетикой, — тихо ответила я. — Знаешь, я себя в его руках всегда чувствую такой крошечной и такой защищенной.

— Дура ты, — беззлобно произнесла Марика. — У Гриши тяжелый характер. Его нереально приручить. У него были разные женщины, ни одна с ним так и не справилась. А ты, — Марика перевела задумчивый взгляд синих глаз в мою сторону, — ты совсем другая. И впрямь крошечная и требующая защиты двадцать четыре часа в сутки.

— Нет. Я ничего не требую, — тут же запротестовала я.

— Возможно. Но тебя в принципе хочется защитить. Ты не подумай, я не считаю тебя жалкой. Наоборот, ты очень миленькая. Поэтому я и не понимаю, что ты делаешь рядом с моим тираном-братцем. Согнет же тебя пополам и сломает.

Мне стало не по себе от слов Марики.

— Неужели в твоем брате нет ничего хорошего? — с горечью спросила я, продолжая рассматривать Гора.

Его улыбка была такой страшно заразительной.

— Ну почему же? Гриша ответственный, далеко не глупый и уже точно не ленивый. Но у него страшно тяжелый характер, — Марика глубоко вздохнув, отвернулась от окна. — Спасибо за еду. Если бы не ты, то мой желудок точно урчал до завтрашнего утра.

— Не за что, — я тоже отвернулась от окна.

Вся эта ситуация с Марикой меня жутко пугала. Неужели Гор действительно настолько жестокий, что оставил бы свою сестру на всю ночь голодной, да еще и взаперти? Это было неправильно, с какой стороны ни глянь. Марика давно не была ребенком и вполне могла сама принимать решения. А даже если бы и допустила ошибку, то это была бы ее ошибка и ничья больше. В конце концов, кто из нас их не совершает?

— Ладно, не думай об этом, — махнула рукой Марика. — Я ни от чего тебя не собираюсь отговаривать. В отличие от братца, я не привыкла лезть в чужую личную жизнь и наводить в ней свои порядки.