— Следуем порыву, — шепчет Мирон, а затем втягивает и посасывает нежную кожу на моей шее, заставляя окончательно забыть, где мы.

Мирон прижимает ладонь к моей промежности и с силой надавливает, второй рукой накрывает грудь, зажимая между двух пальцев сосок. До сладкой выбивающей почву из-под ног боли. Из моего рта вырывается громкий стон, который я пытаюсь заглушить, кусая губы.

Поворачиваю голову, и мы врезаемся друг в друга губами. Мирон трахает мой рот языком, который я послушно посасываю как самый сладкий леденец на свете, и дёргает молнию на моей ширинке. Отрывается от моего рта лишь на мгновение, чтобы стянуть мешающие нам джинсы до колен и огладить мои подрагивающие бёдра.

Громкий шлепок по ягодице заставляет меня снова застонать и уронить голову на грудь.

— Прогнись и упрись руками в зеркало, — с этими словами Мирон проникает в меня пальцем сзади, а рукой спереди безошибочно находит напряжённый клитор и размазывает по нему мою влагу. — Охуенная.

Я чертовски влажная, возбуждённая и нуждающаяся в оргазме совсем не от умелых рук Гейдена. Бесстыдно развожу ноги шире и нахожу опору, прогибаясь в пояснице.

— Тебя хочу…— шепчу, поворачивая голову. — Я скоро… Мирон. С тобой хочу.

— Сейчас.

Пальцы из меня исчезают, и я разочарованно всхлипываю, подаваясь назад. Но их почти сразу заменяет горячий твёрдый член. Он врывается в меня сразу до упора, вышибая слёзы и искры из глаз.

Мирон глухо шипит.

— Бля-ять, — стонет.

И начинает двигаться в каком-то бешеном темпе, доводя нас до совместного опустошающего оргазма за несколько глубоких толчков.

— Боже, — бормочу, пропуская через себя сладкие судороги удовольствия. — Боже.

Я ловлю в зеркале чёрный одержимый взгляд Мирона и, кажется, кончаю ещё раз. Иначе как объяснить вновь появившееся сокращение между ног и омывающий жар, шаровой молнией прокатывающийся по телу?

Этот оргазм непохожий на другие, он меня полностью опустошил и обнулил. Тело стало мягким и ватным. Ноги подрагивают, колени подгибаются и, кажется, у меня только что на несколько секунд отлетела душа и влетела обратно. Я чувствую себя потерянной в пространстве и времени. И очень хочу спать.

Ладонь со скрипом соскальзывает с зеркала, оставляя влажный след.

Мирон шумно дышит мне в затылок, и, если бы не его рука, перехватывающая под грудью, я бы осела на пол.

— Ты как? Стоять можешь? — шепчет хрипло.

Он всё ещё во мне, пульсирует и не думает уменьшаться в размерах. Ощущаю его так остро. Каждое движение по чувствительной плоти до искр из глаз. Гейдену как будто нравится меня истязать, и он выходит мучительно медленно.

— Сейчас проверим…

Зажмуриваюсь, кусая истерзанные губы. Я как могла заглушала свои стоны и, кажется, разодрала их себе в кровь зубами.

— Не будем проверять. Держись за меня.

Мирон разворачивает меня лицом к себе, коротко прижимается к губам, и забрасывает мои руки себе на шею. Обнимаю и утыкаюсь в неё носом, глубоко вдыхаю его запах. Я ощущаю себя ужасно уязвимой.

— Давай постоим так немного, — прошу тихо. — Я сейчас упаду.

— Я поймаю, — говорит Мирон, а я доверительно утыкаюсь лбом ему в плечо.

После экстремального секса в тесной примерочной торгового центра мне кажется, что я никогда не была более обнаженной перед Мироном, как телесно, так и душевно, чем сейчас. Он словно тоже чувствует и понимает это. Не спешит отстраняться. Придерживает меня одной рукой и стаскивает со всё ещё напряжённого члена презерватив. Я даже не помню, как и когда он надел его, в таком сильном возбуждении была. Себе не принадлежала. Да и сейчас… не принадлежу.

— Почему ты всё ещё возбуждён? Тебе не понравилось? — произношу, продолжая пялиться на налитый кровью член.

Во рту собирается слюна, хотя ещё секунду назад мне казалось, что я безумно хочу пить и умираю от жажды. Мне впервые становится интересно, каково это — коснуться тёплой мужской плоти языком. Сделать минет, доставляя удовольствие мужчине, вбирая его в рот. Об оральных ласках ходят легенды, неужели это так приятно?

Тяну руку и касаюсь указательным пальцем крупной головки. Мирон с шипением отстраняется.

— Не понравилось? Мне понравилось, — с усмешкой проговаривает Мирон, поднимает моё лицо за подбородок и заставляет посмотреть на себя. — Настолько, что я не могу перестать думать о твоём виде сзади и хочу тебя ещё.

— Ещё? Сейчас? Я же умру… — пугаюсь.

Я только вспомнила своё имя и начала стоять без опоры. Никогда не думала, что секс может быть таким выбивающим почву из-под ног, полностью отключающим голову. Одни голые инстинкты. И… любовь. Во мне её сейчас так много. Она переполняет и готова вылиться через край. Я не знаю, что с ней делать, как спрятать. Боюсь, что у меня всё на лице написано и… Гейден не тот человек, которому нужны чувства. И я точно не собираюсь их ему навязывать.