Скорпион перебрался по плечу на мою спину, и стал жечь ее. Одновременно с этим во мне пробуждалась какая-то невероятная сила.

— У тебя на спине татуировка скорпиона вылезла… — сказал Гистер, вставая с пола. — Теперь уже точно не получится отрицать, что ты член Длани.

Меня вдруг начал душить тюремный ошейник — видно, из-за огромной энергии, появившейся во мне. Я содрал рукой металл, как будто это была обычная тряпка…

— Что это за сила?!

Все мои магические способности стали в разы сильнее, кроме того, меня переполняла энергия анхе и энергия нэго. Своей сенсорикой я чувствовал всех жителей в Гунгаре! А огонь от Азая вдруг стал таким сильным, что я мог спалить всё тюрьму дотла…

— Не знаю, Майто, но предлагаю валить отсюда.

— Да, согласен.

Ребром ладони, пронизанной энергией нэго, я прорезал тюремную решётку, и мы вышли в коридор. О нарушении порядка узнали быстро — когда мы добрались до лестницы, нам преградили путь четыре охранника ранга «платиновый мастер». Я замедлил их своей наступательной способностью настолько, что они перестали двигаться. Затем, в мгновение ока, я пронзил сердце каждого ладонью, усиленной энергией нэго.

Эта сила… Если оценивать её уровень, то я тянул на ранг «небесного владыки»…

Я нажал на переключатель в конце коридора, и двери всех клеток открылись — возможно, у кого-то получится сбежать вместе с нами, а кроме того, это вызовет суматоху. Мы стали спускаться по лестнице, но Гистер почему забежал на один из этажей.

— Что ты делаешь?

— Мне нужно забрать свою винтовку и антрестазис. Разруби мне ошейник или зажги свет — ни черта не видно.

Я разрубил Гистеру ошейник, а заодно щелчком пальцев создал огоньки по всей длине коридора. Гистер уверенно пошёл вперёд и, остановившись около одной из дверей, выбил её плечом.

— Как же приятно снова владеть анхе! А то достало быть бессильным слабаком. Так, это то, что мне нужно.

Комната представляла собой кладовую. Гистер взял винтовку и нацепил на себя шляпу, висевшую прямо на дуле.

— Даже патроны сохранились… Всё, теперь я к бою готов.

— К этой шляпе привязан антрестазис?

— Да, и гунгарцы его взломать не смогли, поэтому он до сих пор хранился у них, — Гистер увидел нож из ларкара на одной из полок. — Это я, пожалуй, тоже приберу.

Мы вышли из кладовой и направились вниз.

— На улице нас ожидает не меньше двадцати охранников, — сказал я, когда мы подошли к основному входу.

— С твоей силой должны прорваться, — ответил Гистер.

— Ага… Просто какой-то «режим бога» активирован…

Я выбил железную дверь, служившую основным входом, и принялся убивать гунгарцев. Охранники, вооруженные копьями, не представляли опасности вообще, а вот четверо магов, использующих сковывающие цепи, ненадолго смогли меня остановить. Гистер сделал два точных выстрела, и дальше проблем уже не было.

— С таким монстром, как ты, даже жалко использовать пули из ларкара, — сказал Гистер, занося нож над последним гунгарцем.

— Стой, не добивай этого. Он понадобится для открытия эйслобола, — Гистер меня не понял, и я просто схватил гунгарца.

Мы вышли в джунгли и побежали к границе созвездия. Это, примерно, в десяти километрах от нас — при укреплении тела с помощью анхе дело на пару минут.

О нашем побеге уже знали и вне тюрьмы. С трех сторон на нас выступили боевые отряды гунгарцев.

— Давай влево, — крикнул я Гистеру на развилке, — справа идут три «легенды»

— Понял, а слева?

— Пока чувствую лишь одну.

— Офигенная у тебя сенсорика…

Хоть Гистер меня похвалил, он тоже был хорош — на расстоянии двухсот метров убил «легенду». Я даже и не думал раньше, что снайперские созвездия так опасны…

Отряд гунгарцев, потеряв своего высокорангового бойца, затормозил, и мы успешно добрались до границы созвездия.

И вдруг раздался чудовищный рёв…

Вместе с этим пространство словно наклонилось на несколько градусов в сторону, а дневной свет стал красным. На меня стала давить какая-то жуткая сила…

— Майто, открывай эйслобол! — закричал Гистер, с трудом произнося слова. — Забрук узнал про наш побег.

Демон Забрук находился в сотне километров от нас… Даже сложно было представить, на что он способен находясь рядом…

Я с трудом мог пошевелиться, а через некоторое время началась ещё атака на разум. Мои мысли сбивались, и я не мог на чём-либо сконцентрироваться.