Девушка молча отползает, держась за горло, и на её красивом личике я вижу испуг. Правильно, пусть боится. Она хочет квартиру и деньги, так пусть отрабатывает.

Мелания

Страшно. Мне очень страшно, а ещё больно в груди. Я опять поверила не тому. Даже открылась немного, но, видно, зря. Он такой же, как Варшавский. Злой, жестокий. Знает, что сильнее, и пользуется этим. Пока не бьёт, но, думаю, до этого недалеко. Что мне делать?

Стирая слёзы, подхожу к зеркалу и смотрю на новую себя. Как-то я слышала, что красивые девушки страдают больше других. Кажется, это правда. Пока я не изменилась, всё было нормально, но стоило преобразиться, как я стала лживой тварью.

Зачем я только купила все эти наряды, туфли, сумочки, платки? Мне захотелось стать красивой для него. Вот моя ошибка, я хотела понравиться. Я сделала что-то для кого-то, а нужно было слушать себя. Не хотела ведь меняться, так передумала. Захотела понравиться его отцу, журналистам, которые бы нас точно где-нибудь сфотографировали. Пожелала, чтобы Фёдор увидел во мне привлекательную девушку, а не жалкую уборщицу. И вот результат.

Потираю шею. Даже не верится, что он душил меня, как отец в приступы гнева. А это значит, что завтра я смогу только пить, так как горло будет сильно садить. А ещё останутся следы. Увы. Но я слишком хрупкая, и любые синяки проявляются на мне очень быстро.

Не могла моя сказка длиться долго. Размечталась. Глупая девчонка, которая вдруг решила, что её жизнь может измениться.

Снимаю платье и аккуратно убираю его в шкаф к другим нарядам, которые я не одену. Поиграла в золушку – и хватит.

В ванной стираю макияж и с грустью смотрю на чемоданчик, который мне подарили в салоне. Там крема, тени, помады и много чего ещё. Но теперь это не понадобится, я просто боюсь стать красивой. Мой удел – серая моль. Так безопаснее, спокойнее.

Надеваю старую потёртую пижаму вместо шёлковой сорочки, которую я приготовила ко сну, и забираюсь под одеяло, чтобы тихо поплакать и отпустить свою боль.

Пожалуй, я впервые так долго плакала, а потом сидела под холодным душем на полу, пытаясь обдумать, что делать дальше.

Превозмогая боль и разочарование, я нашла телефон и позвонила Роме. Объяснила, что юрист нужен завтра, и сказала, какие стоит приготовить документы.

– Всё сделаем. Но, Мел, что с твоим голосом? И почему ты звонишь ночью? – я слышу, как он взволнован, но не хочу, чтобы меня жалели. Все мои ошибки – только мои, а значит, мне самой справляться с последствиями.

– Долгий день был, да и отец вчера приезжал. Он давит на Фёдора и хочет сократить срок перевода денег. Нужно поторопиться. Я хочу как можно скорее отдать акции и уехать из этого дома, – уже шепчу и с трудом сдерживаю слёзы. Нежели опять?

– Мел, давай я тебя заберу. Я спрошу у Николая, как всё можно устроить, и мы вытащим тебя оттуда.

– Хорошая идея. Я за!

– Отлично! Тогда я звоню другу, а мама приготовит твою комнату. Мы скучаем. И не отчаивайся. Я вытащу тебя оттуда! Беркутов просто не понимает, какое сокровище у него в руках.

– И пусть никогда не узнает!

Разговор закончился на хорошей ноте, и я смогла наконец-то лечь спать. Но ненадолго, так как ко мне вернулись кошмары. И теперь я увидела больше, чем обычно.

– Беги, дочка, беги! – кричала мама. И да, это была она. Я узнала её голос, вспомнила.

И я бежала по лесу сквозь берёзы и ели. Ноги были разодраны оттого, что я падала. Моё голубое платье давно испачкалось, но я всё бежала, ведь так сказала мама.

А теперь я оглядываюсь и вижу силуэт женщины, которая следует за мной.

От кого мы бежим и почему?

– Дочка, стой. Иди сюда, – она протягивает мне руку, за которую я тут же хватаюсь. Мама не обманет, она всегда желает мне добра.

Но через миг меня сажают в кусты, и я теряюсь.

– Сиди здесь и не выходи! Поняла меня? Не вставай и молчи! Сиди тихо, как мышка! – велит она мне. А потом убегает в другую сторону. Почему? Но я сижу час, два, три. Уже темнеет, и мне становится холодно, но мамы нет. Неожиданно начинает лить дождь. На моих глазах выступают слёзы, и я решаюсь пойти поискать её.

Я помню, куда она убежала, и иду туда же. Но встречаю только деревья да кусты. Пробираюсь сквозь них и царапаю руки, ноги. Мне больно. Я начинаю кричать и звать маму, а потом и папу. Они ведь любят меня. Но никто не приходит, а я выхожу на знакомую поляну.