– Простите, – перебил его Бекешин, – почему, собственно, на складе? Планировалось ведь реализовывать старый провод, снятый с линий в ходе реконструкции…

– Погоди, – сказал старик. – Опять ты за свое! Как маленький, ей-Богу… Давай-ка еще раз – в последний раз! – договоримся о терминах. Давай определимся, чем мы занимаемся. Либо мы делаем деньги, либо проводим, как ты выражаешься, реконструкцию. Меня лично твои ремонты абсолютно не волнуют. Со мной связались заказчики и спросили, могу ли я срочно предоставить в их распоряжение сто тонн медного провода в бухтах. Что я мог им ответить? Разумеется, я ответил, что могу, но что это будет стоить денег – хороших денег, настоящих. Пока твои ремонтники наберут сто тонн отработавшего провода, ты поседеешь, как я, а я и вовсе сыграю в ящик. И потом, у нас покупают не лом цветных металлов, а именно провод – как изделие. В бухтах. В фабричной, так сказать, упаковке. А ты предлагаешь мне подсунуть заказчикам какой-то смотанный вручную утиль. Несолидно, Жорик! Утиль прекрасно полежит у нас на складе, дожидаясь ревизии. Ревизорам-то какая разница – хранится он в бухтах или навалом?

– Да? – с сомнением переспросил Бекешин. – Ну, я даже не знаю…

– А тебе и не нужно ничего знать, – возвращаясь к своей котлете, заявил Андрей Михайлович. – Меньше знаешь – лучше спишь. Соглашение уже подписано.

– Но подождите… Как же так? Сто тонн… Да откуда у нас столько утильного провода? Мы же распродали все запасы!

– Ну, так уж и все… Скоро придет груз из Сибири, там, насколько мне известно, тонн десять наберется.

– Но ведь этот груз уже прошел по документации – Ну и что? Его, знаешь ли, похитили местные бандиты. Следствие ведется, шансов на то, что провод найдут, никаких, так что все в ажуре.

– Не понял, – сказал Бекешин, начиная чувствовать, что выбрал время для отпуска не совсем удачно. – Как похитили? Какие бандиты?

– Я же говорю – местные, – подливая Бекешину водки, с улыбкой повторил Андрей Михайлович. – Настоящие разбойники. Просто звери какие-то! Представь себе, проникли на подстанцию, застрелили прораба и включили ток как раз в рабочее время, так что работяги наши погорели все до единого. Невелика потеря, конечно. Даже наоборот – тысяч сто мы сэкономим только на их зарплате… Прорабскую со всей документацией сожгли, медь украли и склад сожгли тоже, так что неизвестно, сколько ее там было, этой самой меди… Может быть, как раз сто тонн, а?

– Да, – согласился Бекешин, вдруг обнаружив, что не слышит собственного голоса, – ловко. Ловко это у вас получается…

Он хотел было выпить, но рука, сжимавшая рюмку, так дрожала, что ему пришлось отказаться от этой затеи. Вот тебе и романтика таежных просторов, она же песня проводов… Привет, старина Фил. Как тебе живется в загробном мире?

Это было довольно странное ощущение: как будто проснулся утречком после хорошего секса, взглянул на свою партнершу и увидел, что переспал с… С кем, собственно? С крокодилицей? Да нет, жидковата крокодилица против уважаемого Андрея Михайловича. Пожалуй, не с крокодилицей, а с самой Смертью – классической бабулей в черном балахоне, с косой в одной руке и песочными часами в другой. Повернул голову и увидел на соседней подушке оскаленный череп, облепленный редкими пучками мертвых обесцвеченных волос…

– Ловко, – повторил он.

– Что-то не так? – подняв голову с идеально уложенной волнистой седой шевелюрой от пиалы со столичным салатом, искренне удивился Андрей Михайлович.

– Представьте себе, – постепенно приходя в себя после пережитого шока и так же постепенно наливаясь холодной злобой, процедил сквозь зубы Бекешин. – Представьте себе… Уж если вы решили втянуть меня в уголовщину, то могли бы, как минимум, предупредить.

– Во-первых, ты был далеко, – спокойно сказал Андрей Михайлович, – а это не телефонный разговор. А во-вторых, я ведь тебе уже говорил: меньше знаешь – лучше спишь, И потом, я ведь тебя предупредил. Вот только что. При первом же личном контакте, заметь. Да перестань ты трястись! Снявши голову, по волосам не плачут. Беспокоиться не о чем. Работал настоящий профессионал, так что все будет в полном порядке.

– Черт, – сказал Бекешин. Солнечный день прямо на глазах потускнел, и от переполнявшего его еще полчаса назад оптимизма не осталось и следа. Старый упырь мертвой хваткой взял его за глотку. Ах, не стоило, не стоило связываться с ним! И ведь обратного хода, скорее всего, нет. Андрей Михайлович наверняка позаботился об этом, обставив своего младшего партнера со всех сторон ловушками и волчьими ямами.

«Теперь так будет всегда, – понял Бекешин. – Так или даже еще хуже. Скоро эта тварь начнет посылать меня за пивом, а то и купит мне проездной билет на трамвай – по карманам лазить в часы пик…»

– Черт бы вас побрал! – перестав сдерживаться, с ненавистью сказал он. – Что же вы творите, а? Вы же их всех убили!

– Это были подонки, – холодно и спокойно ответил Андрей Михайлович. – Люмпены, шваль… И потом, убили, к сожалению, не всех. Один уцелел, но это ненадолго. А в тебе я ошибся…

– Уцелел? – переспросил Бекешин, не обратив внимания на последнюю фразу партнера, в которой содержалось грозное предостережение. – Уцелел?

– Чистая случайность, – лениво откликнулся Андрей Михайлович. – Можно сказать, чудо. Как-то ухитрился в последний момент спрыгнуть с опоры. С пятидесяти чертовых метров, представляешь? И – хоть бы что.

Бекешин закрыл глаза. “Ну вот, – подумал он. – И кто мне скажет: радоваться теперь или трястись от страха? Пожалуй, трястись было бы умнее…"

– Его фамилия Филатов, – без намека на вопросительную интонацию сказал он.

Андрей Михайлович удивленно поднял брови.

– Кажется, да. А откуда, собственно?.. Бекешин перебил его.

– У вас… – он запнулся, помедлил и поправился:

– У нас. Да, у нас. У нас проблемы, Андрей Михайлович. Большие проблемы.