Когда-то Хильда была охотником за головами. В королевстве регулярно объявляли награду за магов, что перешагнули закон. Обычно цену назначали за особо опасных колдунов, что успели покалечить или убить кого-нибудь, реже за воров. И обучала меня женщина так, будто готовила в свои преемницы. Очень жестко. Я бы сказала, безжалостно. Так что прошедшие два месяца слились для меня в один очень долгий и долгий день. Даже не по себе от этого.

Когда мы с Альбером пришли к порогу дома, то не успели постучать — дверь сама отворилась, а за ней оказалась девушка чуть старше меня.

— Альбер, — протянула она, сощурившись, а потом звучно расхохоталась, кинувшись обнимать парня.

Я же растерялась — передо мной была стихийница с того снимка, случайно найденного в убежище троицы. Она еще стояла в обнимку с Леей на нем. Черные блестящие волосы и темные, как бездонные колодцы, глаза, подведенные темным карандашом, острый подбородок, а лицо худое и слегка вытянутое. Внешне она чем-то напоминала индианку.

Пока эти двое приветствовали друг друга, явилась сама хозяйка жилища — женщина чуть старше сорока спустилась вниз по обшарпанной лестнице. Несмотря на свой возраст, стихийница имела крепкую тренированную фигуру и прямую осанку, темно-русые, с проседью, волосы оказались заплетены в тугую длинную косу. То ли из-за ауры, веявшей от нее, то ли из-за чего-то еще, я сразу поняла: она далеко не простой человек.

В тот же вечер я узнала, что Хильда уже давно обучает Тару, ту самую девушку со снимка. Ее дар воздуха пару лет назад проявил специфическую способность чувствовать всю магию в округе. Она могла с точностью сказать, на каком расстоянии находится источник колдовства. Из-за того, что у стихийницы не получалось абстрагироваться от этого, у нее возникли проблемы со сном. Постоянная бессонница, которая отступала, лишь стоило ей окончательно вымотаться. Поэтому Тара покинула академию и училась контролировать новую сторону своей силы в глуши, где на расстоянии нескольких километров не было никого вокруг.

А я только ненадолго вторглась в их уединенную жизнь.

Шумно втянув воздух и поморщившись, когда ветка, на которую я случайно наступила, слишком громко хрустнула, я отправилась дальше, решив уйти на запад и вернуться к месту начала испытания с другой стороны.

По-хорошему необходимо было найти надежное убежище и спрятаться. Но пока ничего подходящего не попадалось. До сих пор мне удавалось оставаться незамеченной — магию я не использовала, оставляя ее напоследок.

Солнце уже стояло в зените, а я шла не останавливаясь, чувствуя, как гудят ноги. На руках были надеты перчатки с обрезанными пальцами. Прекрасно помню, как Хильда ругала меня за это кощунство. В воздухе повис запах трав — неподалеку явно раскинулось поле с зимними цветами, аромат которых имел мятные нотки.

За все два месяца ректор посетил меня лишь однажды — в самую первую неделю. Наш разговор внес некоторую ясность, по крайней мере в отношении ведьмы. Лареция оказалась хозяйкой дома, в котором я жива, что объясняло, каким образом я повстречала ее на кухне. Хотя зачем было делать из этого тайну и скрываться, я до сих пор решительно не понимала.

После моей пропажи женщина предсказала точное время и место, где я появлюсь. Но эту часть рассказа я ставила под сомнение.

«Осталось недолго. Скоро увидимся», — сказала Лареция на празднике.

Эта дама мне совсем не нравилась, я чувствовала подвох, поэтому и воспринимала настороженно. Уверена, ведьма уже в тот момент знала, что я попаду в портал.

О своих мыслях я прямо сообщила ректору, а тот даже отрицать не стал, согласившись, что, может, так и было.

В тот вечер мы сидели на улице, на поваленном дереве, за отжиманиями возле которого меня застал глава. Хотя отжимания — громко сказано, скорее утрамбовывание грудью снега, которое началось после двух подходов.

— Остальные… Они знают, что я вернулась? — с плохо скрываемой надеждой спросила я. Я ждала встречи. Но время шло и этого не происходило.

— Учитывая вашу связь, я сообщил Розенталю. Но видеться вам нельзя, — сказал ректор.

— Почему? — Эта новость меня насторожила.

Ладони, которыми я опиралась на ствол дерева, уже порядком замерзли — когда пришел ректор, мне вздумалось снять перчатки.

Глава академии оглянулся на амистра, который стоял копытами в воде. Огненное существо заставляло таять снег вокруг, создав уже целое море, и это точно вынуждало животное нервничать.

В столице явно не такие сугробы…

— То, как вы чувствовали друг друга, не совсем нормально, — сообщил мужчина и следом спросил: — У тебя не было недомоганий или чего-то в этом роде?

Сначала я едва не выпалила «нет», а потом задумалась, ведь и правда, кажется, случалось что-то.

— Я не уверена, возможно, причиной было плотное расписание, но иногда я чувствовала слабость, — глядя себе под ноги, пробормотала я. — Еще и перед глазами темнело.

Хруст снега заставил меня поднять взор. Глава, погладив амистра по гриве, решил вывести его из лужи. От копыт зверя раздавалось не прекращающееся шипение, будто кто-то лил воду на костер, что никак не желал тухнуть.

— Противоположные стихии могут заглушить друг друга, — изрек ректор на ходу.