Светло-изумрудное облако вытянулось, вздыбилось, извиваясь волной, и щелкнуло кончиком по носу Даниэля. Но неожиданно вытянутый сгусток потерял часть, мгновенно впитавшись в кожу некроманта, как в Герадову ночь.

Я нахмурилась, притягивая туман к себе. Даниэль вздохнул, будто получил глоток свежей воды.

– Вот об этом я вам и говорил, – прохрипел некромант, устремив свой взор на Дэафи.

– Это помогает? – Женщина шевелила губами, но ее голос словно ей не принадлежал – глухой, бесцветный, будто запрограммированный на одну и ту же тональность.

– Да. Впервые за столько лет я нашел лекарство.

По Дэафи невозможно было понять, обрадовало ее заявление некроманта или ей абсолютно безразлично. Как восковая фигура в музее, казалось, подойди, пожми ей руку, и она все равно не сдвинется с места.

Будто расслышав мои мысли, Дэафи качнулась, делая шаг навстречу, и вновь обратила свой сверлящий взгляд на меня. Я почувствовала себя обнаженной, будто нет ни платья, ни плаща.

– Вашу ладонь, – бесцеремонно потребовала женщина, и я поняла, откуда взялась изящная привычка некроманта бесить остальных лишь парочкой слов.

Моя рука поднялась, замерла, и я едва не исполнила приказ Дэафи, лишь в последний момент справившись с наваждением. Схватив запястье свободной ладонью, прижала обе руки к груди.

– Нет. – Мой голос звучал на удивление четко и звонко, как одиночный удар колокола.

За спиной Дэафи читалась история тяжелого пути богатого жизненного опыта, что не пощадили ни ее внешнего вида, ни характера.

«Таким не отказывают, Эмма… Но ты осмелилась и теперь иди до конца», – насмешливо прошептал внутренний голос.

– Даниэль, я терпелива и не задаю всех вопросов, которые стоит задать. Но если сейчас я не услышу объяснений, то уйду и больше шагу не сделаю в этот дом, – напряженно проговорила я. Мои нервы, как перетянутые струны, мелко тряслись, грозя лопнуть.

Я уже не пыталась истолковать взгляд Дэафи, увиденного ранее оказалось достаточно.

– Не сердись, – приблизившись, сказал некромант. – Лишь ты способна заставить себя уважать, и я даю тебе эту возможность.

Не понимаю…

По руке мага смерти пробежало облако красного тумана, пожирая ее от ладони до плеча, и тут же бесследно исчезло, оставив мне подсказку – напоминание о встрече с сестрой некроманта.

Даниэль позволял мне самой постоять за себя, обозначить границы дозволенного, доказать, что я не позволю вытирать о себя ноги. Так произошло с Тильдой, когда он до поры до времени оставался в стороне, происходило и теперь…

Земля в этом мире точно не по той оси вертится, что за извращенная манера знакомства? Ну хоть так, не вечно же мне шарахаться от его близких.

Неожиданно некромант представил меня, назвав настоящее имя. Каждый раз, когда кто-то новый называл меня не Конкордией, я словно ходила по краю небоскреба – впереди прекрасный вид, а под ногами пропасть.

– Ты вернула долг, – неожиданно холодно сказала Дэафи. – Не влезь в новый.

Женщина резко развернулась, собираясь уйти.

– А если случится наоборот? – интуитивно спросила я, хотя слова этой дамы породили лишь новые вопросы. – Что, если вы останетесь у меня в долгу?

Дэафи замерла, ее прямая, как доска, спина дрогнула.

– Тогда я смогу уйти. – Ответ прокатился эхом, отскакивая от стен холла.

Женщина скрылась. Я посмотрела на Даниэля, замечая, что он вновь крайне задумчив.

– О каком долге она говорила, некромант? – спросила, косо глянув на Лефевра.

– О том, как я помог тебе под башней. А расплатилась ты, когда спасла меня в Герадову ночь, – протянул он и подошел к стене, прислонившись к ней спиной и сложив руки на груди.

– Значит, долг… Все, что происходит между нами, – это обмен долгами? – спросила, насмешливо подняв бровь.

– По мнению Дэафи – да.

– А по твоему скромному суждению? – Я придвинулась ближе, становясь вплотную, наши колени соприкоснулись. Из-за разницы в росте пришлось поднять голову.

Губы некроманта изогнулись в снисходительной полуулыбке:

– Загадка, нас ждут. И если ты продолжишь меня провоцировать, они нас не дождутся.

Мы находились так близко, что я видела, как стремительно бьется пульс на его шее. Поразительный контраст – холодный снаружи и такой жгучий внутри.

– Тогда поговорим о лекарстве… – произнесла, переводя дух. – Значит, я лекарство?

– Еще какое. Сладкое зелье, – подтвердил Даниэль.

– Я и горькой могу быть, – предупредила его и продолжила рассуждать вслух: – Ты оставил меня без силы на игре и теперь легко полакомился моим даром… Это ведь был не сон, да?