Он не сразу узнал меня, но когда я назвала своё турецкое имя под которым он меня знал, то тут же пригласил к столику. Я усадила Блеза и попросила Рашида принести ему своего лучшего кофе, выложив за него разменянные монеты.

Блез начал сопротивляться, когда я собралась уходить.

– Я должен сопровождать вас.

– Здесь совсем недалеко. Я не задержусь, обещаю. И со мной ничего не случится. Отдохни. Здесь очень хорошо. Только дождись меня.

– Но ма… мадам Ревекка!

Я выпрямилась и вздернула носик.

– Считай, что это приказ, раз уж ты завьёшь меня «мадам».

Я никак не могла появиться в доме Карабулута в компании Блеза, поэтому посчитала, что наилучшим вариантом будет оставить его в кофейне. Уходя, я попросила Рашида проявить к иностранному гостю терпение и… присматривать за ним. Какое счастье, что я не забыла турецкий язык. Турецкий в нашем понимании, а в понимании людей этого века – османский. Скорее всего, наши современные турки меня не поймут, ибо этот язык значительно отличался от современного – так мне рассказывал Эрик.

Погрузившись в раздумье, я незаметно пришла к дому, в котором жила несколько месяцев, прежде чем отправиться с Оскаром во Францию. Я даже не знала, что теперь стало с этой семьей, оттого сильно волновалась. Дуйгу погибла из-за нас, сбросилась с башни Хыдырлык. После тех событий я больше не слышала ничего ни о Карабулуте, ни о его жене Айде. В первые годы жизни в Париже я несколько раз хотела написать им, но так и не добралась до пера.

Улицы были спокойными. Иногда приходилось отходить в сторону, чтобы какая-нибудь лошадь, везущая за собой телегу не налетела на меня. Затем, отмахнувшись от пыли, возобновляла путь.

Дом Карабулута поддерживали в хорошем состоянии, сад ухожен, дорожки, которые вели к входу, были чистыми. Я остановилась, втянула в себя воздух и постучала в дверь.

От волнения ладошки стали влажными, я сняла перчатки, затем пригладила складки на платье. Никто не открывал. Я постучала снова, на этот раз сильнее и громче. Отошла на два шага, чтобы посмотреть на окна, но в этот момент дверь открылась. На пороге стоял красивый молодой человек с копной вьющихся светлых волос и добродушным взглядом.

– Я… э… – Мне нужно было что-то сказать, представиться, но все слова застряли в горле.

Парень с минуту изучал меня. Он кого-то мне напоминал, но я никак не могла вспомнить – кого.

– Руя? – вдруг сказал он.

– Д-да.

Он широко улыбнулся.

– Ты вернулась? Ты не узнаешь меня? – Я с сожалением мотнула головой, тогда он сказал: – Серхат. Мне тогда всего десять лет было. А ты совсем не изменилась!

Моя бровь приподнялась, ибо я не верила ни собственным глазам, ни ушам. Затем удивление сменилось приятным чувством радости.

– Серхат? Как же ты… повзрослел!

Ему уже двадцать лет! Боюсь вспоминать, насколько постарела сама. Я ведь попала в это время примерно в его возрасте. Ну… была чуток старше.

– Проходи в дом!

Серхат позвал какую-то девушку, чтобы та приготовила нам чай. Сначала я думала, что это его жена, но Серхат почти сразу пояснил, что эта девушка – супруга Эмре, его старшего брата. Десять лет назад тому было двенадцать лет. Теперь он служит в Эдирне и скоро собирается обосноваться там, заберёт свою молодую жену.

– А ты? – нетерпеливо поинтересовалась я.

– Я продолжаю ремесло отца.

– Где он?

Серхат потупил взгляд, на его смуглом лице отразилась боль. Тогда я всё поняла и, не сдержавшись, прикрыла рот ладошками. Он рассказал о болезни, которая унесла жизни многих жителей Калеичи, среди которых был Карабулут. Айда ушла вслед за ним год спустя.

– Так ты вернулась сюда из своего века? – спросил Серхат после долгого молчания.

– Я не вернулась в свой век. Жила во Франции все эти десять долгих лет, у меня был муж. Недавно я овдовела, поэтому решила вернуться. На этот раз я ухожу в будущее навсегда. Меня здесь ничто не держит.

– А твоя сестра? А Эрхан?

Эрханом звали Эрика. Я и забыла. Вспомнила, когда Серхат произнёс это имя.

– Они вернулись и сейчас дома. Я думала, что принесу им вести от вашей семьи. Карабулут и Айда так много сделали для нас в то время, когда мы нуждались в помощи. Я не могла уйти, не попрощавшись.

– Спасибо, что не забыла. Я искренне рад повидать тебя.

Моя рука легла поверх его.

– А я тебя. Жаль, не могу более задерживаться. – Я встала и начала надевать перчатки. – Мне пора уходить.