На зимние каникулы Надя не поехала к родителям, а по приглашению Вадима отправилась знакомиться с будущими родственниками в деревню. Там же попала на настоящие смотрины.

За огромным столом собрались все близкие, а Вадима и Надю, словно молодоженов на свадьбе, посадили во главе стола. Поздравляли, сулили сладкую жизнь. Именно тогда и сказал свое веское слово свекр. Налил стопку, встал, серьёзно посмотрел на гостей, на молодых:

" С весны начну закладывать фундамент на ваш будущий дом. Участок уже куплен – большой, добротный. Ты Надя, пойми, в нашей семье бабы за мужиками, как за каменной стеной. Образование – это конечно хорошо, но путевые мужики долго бобылями не ходят. Думай, только недолго. К лету, как сдашь сессию, переводись на заочное, в августе свадьбу сыграем, в зиму уже в свой дом заедете, это я вам обещаю. Так что, гости дорогие, всех в августе ждем на свадьбу. Ну а кто невеста будет, посмотрим. Надя решится, значит она и будет. Не надумает, так и другую подберем".

Смех над столом пролетел сродни грому. Надя, оглушенная словами, даже не знала, что и ответить. Вадим тогда обнял любимую, поцеловал, прошептал:

– Ну что ты в самом деле, Надь. Ведь только за тобой слово. Скажешь да, и весь мир у твоих ног. Хорошо жить будем, в достатке. И учеба твоя никому не нужна будет.

Что в достатке жить лучше, согласны были и Надины родители. Ну и что, что в деревне. До города дорогу отстроят, машина своя будет. Да и не все ли равно, когда с милым везде рай. Надя послушно приняла мнение большинства, сдала сессию, а после перевелась на заочное. В село, где работал жених, она уезжала с надеждой на светлое будущее. Молодости вообще свойственно верить в то, что любые невзгоды нипочём. Вот и Надя верила.

Свадьбу сыграли, дом отстроили. И адрес, как первым поселившимся

на новой улице, дали по желанию. Село Преображенка, переулок Молодоженов, дом 1.

Все было радужным, и медовый месяц сладким. Только одно омрачало Надино счастье. Подруга Светка родила, а через месяц ребеночек умер от порока сердца. Надя и не знала ничего, поехала в город пригласить подругу на свадьбу, а застала ее в квартире одну, обезумевшую от горя.

Муж ее, посчитав Светку виновной в смерти ребенка, ушел жить к родителям. А Светка сидела в четырех стенах, скулила и ненавидела весь мир. И Надю возненавидела, за то, что та счастлива. Обвинила во всех грехах, в том, что Орлова они с Вадимом ей специально подсунули. Прокляла, бросила в спину уходящей Наде, что не видать ей счастья и детей не видать.

Уезжала от подруги Надя в слезах. В серьезность слов Светкиных не верила. Пыталась потом встретиться с ней еще несколько раз, но итог был таким же. К ноябрю Светку из универа отчислили и она, подав на развод, уехала жить к родителям. На звонки не отвечала, а потом Надя и сама прекратила ее беспокоить. Если человек не принимает помощи, к чему лезть в душу. Она понимала, что подруге требуется время и, возможно, одиночество. Вкупе все это всегда вылечивало израненную душу.

Лишь через год Надя еще раз вспомнила Светкины слова. Первая беременность оказалась замершей на раннем сроке. А потом и вовсе у Нади никак не получалось забеременеть.

Отношения с мужем были хорошими. Не сказать, что Надежда чувствовала себя на седьмом небе от счастья, но и жаловаться было грех. Во всем помогали родители. Да и жили молодые в достатке, как и обещалось.

Постепенно страсть молодых улеглась, интерес пропал и стали они друг другу просто родственниками – жили под одной крышей, каждый занимался своим делом. Вадим работал агрономом, Надя в том же кооперативе кладовщиком. Постоянно на глазах друг у друга, да и у всех остальных на виду.

Вот почему Надя сразу поняла, что муж загулял – люди начали шушукаться, обсуждать их с Вадимом за спиной.

Больно ударило понимание того, что мужу оказалась не нужна, не интересна. Что слова любви были как сахар к утреннему чаю, лишь чтобы подсластить обыденность.

Хотела все бросить, развестись. Гулял муж, а стыдно людям в глаза смотреть было Наде. Значит, она виновата. Где-то не утешила или слово не то сказала. А может и то, что не было у них детей, стало решающим. Хотя Вадим, казалось, из-за отсутствия наследников, совершенно не переживал.

Пошла писать заявление в сельсовет. Велели обождать, каких-то вроде бланков не было. Надя не разбиралась, сказали – ушла. А вечером приехала свекровь. Поставила на стол бутыль, напоила силком сноху, заставила все рассказать.

Надька плакала, делилась наболевшим. Думала, что свекровь, как женщина, поймет, поддержит. Они ведь с ней ладили, с самого первого дня. Только мать Вадима отругала Надьку. Отругала, на чем свет стоит. "Есть в кого, – говорит, – Вадику гулять. Папаша Вадика, царство ему Небесное, тот еще ходок был. Все они кобели, а жить ради себя надо. Погуляет, да успокоится. Ребеночка скорей роди, все у вас наладится".

Надя что-то бормотала сквозь слезы, что муж не хочет, что она забеременеть столько лет не может.

Свекровь плюнула от досады, вложила в ладонь Наденьки коробок с ладаном. Велела пить по паре крупинок на ночь каждый день после месячных. Ну и мужа ублажить, напоить, если надо, вспомнить о том, что Надя женщина, а Вадимка всего лишь мужик, как и все – ведомый.

Надя свекровь проводила, еще несколько дней обдумывала ее слова. Уехать бы, да с насиженного теплого места срываться страшно. Раньше страшно было в деревню ехать, а теперь боялась в город возвращаться. Опростел у нее характер, и речь деревенскими словечками пестреть стала. Что она там, в городе теперь одна делать будет? Как жить?