Марзук вдруг заговорил так пламенно, что у него васильками засветились оттопыренные уши:

— Коллеги, проблема создания гармонической личности душит нас как никогда. Установка по производству счастливых граждан дала нам несколько миллионов великолепных человеко-единиц. Они беспрерывно ликуют. Но что делать со старым населением, которое хоть и спит, но бессмертно и никак не убывает? Складирование и штабелирование граждан не вызывает ихней поддержки. Я с моей группой синтеза разработал химически дерзкий вариант создания новой личности из старого материала. Суть его проста: троих слабеньких рюмян мы расплавляем, размешиваем и превращаем в одного!

В зале стало темно, светилась только гигантская колба. В колбу по легкой лесенке бодро спустились трое рюмян в хитонах. На дне колбы они пожали друг другу руки и начали раздеваться.

Тишкин смущенно кашлянул, наклонился к Луру:

— Неудобно… перед симпозиумом-то.

— У нас же нет пола, — ответил Лур уныло.

Марзук сказал громко, ледяным мертвым голосом, положив пальцы на рукоятку черного ящика:

— Начинаю опыт! Включаю рубильник! С нами химия!

Тотчас от стен колбы в троих рюмян ударили тонкие струи жидкости, запахло керосином и уксусом. Колба с воем закрутилась, в ней закипела пена.

Марзук, сияя голубыми ушами, давал пояснения:

— Сейчас в колбе распадаются, взаимопроникаются, сливаются интеллект, атлетизм и доброта.

Установка вращалась все стремительнее, покрывая хриплым воем слова Марзука:

— Мы будем сливать, смешивать, размешивать любое количество устаревших биоединиц. Мы сможем создавать тесто, так сказать. А из этих продуктов полураспада лепить новое…

Тишкин вдруг вскочил, вырывая из-за спины связанные руки, закричал:

— Подожди, синюшный! У этих ребят, которые маются в твоей колбе, мамаши есть? Есть или нет? Имеются у них мамаши, голубые наши старушки? Старушки ждут сына из колбы домой?

Марзук скривил зеленеющий рот:

— Старушки ждут… Но интересы общества диктуют…

Тишкин сердито закричал:

— Так выходит, ионная ты контра, на каждых трех мамаш выдаст твоя колба по сыночку! Вырубай установку!

Марзук выключил рубильник, но… колба завыла и закрутилась еще пуще! Задымили провода, полетели гайки под ноги членам Мозгоцентра! Колба вдруг втянула в себя пробку, и страшный ветер потащил все и вся в горловину. Вбежал робот Вася и включил надпись у себя на груди:

«Колба впала в бесконечность. Ошибка в исходной формуле. Колба хочет стереть в порошок все живое! Бегите, братцы!»

От могучей тяги воздуха мантии на членах Мозгоцентра вдруг взвились черными парусами и потащили их из-за стола.

— Расстегайся, ребята! — закричал Тишкин, плечом прижимая Лура к скамье.

Отстегнутые мантии мигом сорвались со спины и улетели в колбу, за ними сорвались из-за стола стулья и скатерть. Наконец стол неторопливо поднялся на попа и покатился к колбе, как фигурист. Подпрыгнув, он начал ломаться и с хрустом влезать в горловину. Марзук и члены Мозгоцентра без мантий, голые, встрепанные и совсем синие от ужаса, ухватились все за связанного Тишкина, — на нем почему-то ни один волос не шевелился. И вдруг Марзука оторвало от сплоченной когорты коллег и поволокло в колбу.

— Мама-а! — закричал он сквозь воющий ветер.

— Да развяжите меня-то! — приказал Тишкин.

Его развязали. Он живо снял с ноги сапог, запустил им в колбу. Сапог влетел в горловину, колба захрипела, точно подавившись, остановилась и смолкла. Стало слышно, как стучат зубы у Марзука.

— Перекур, ребята, — сказал Тишкин, отдуваясь. — Не тот компонент попал.

Марзук на подгибающихся ногах подошел к Тишкину, подал руку и сказал с кривой улыбкой:

— Вы спасли мне жизнь, Фима! Я вам этого не забуду. Требуйте что угодно!

— Отдай икру немедля, — сказал Тишкин.

Душным вечером Даша сидела на завалинке, укачивала дочь и тихонько напевала:

На улице перед калиткой остановился бригадир Грызлов. Послушал, послушал, почесал голову под кожаной фуражкой, спросил:

— А где твой, этот, несгораемый?

— Да пропади он пропадом! Тут где-то. Может, веником прикинулся… Знаешь, какая у него привычка дурацкая…

Грызлов нахмурился и сказал в пространство:

— Эй, малый, проявись, а то хуже будет.

Глоус не ответил, только странно, жутковато ни с того ни с сего появились на крыльце два ведра с водой.

— Видишь, как озорует, — сказала Даша в сердцах.

Грызлов вошел в калитку.

— За такие штуки можно и привлечь, — сказал он строго.