В христианской философии вопрос о свободе воли нередко связывается с проблемой существования зла. При этом выходит, что зло необходимо, дабы человек мог проявлять данную ему Богом свободу, сознательно избирая добро или зло. Получается, что святые, неспособные избрать зло, т. е. совершить по-настоящему злой поступок, лишены свободы воли и, видимо, являются в чем-то ущербными людьми по сравнению с грешниками, — вывод более чем странный! Кроме того, если уж свобода воли непременно должна выражаться в выборе зла, то почему этот выбор не может всегда останавливаться на меньшем из зол, вместо того чтобы зачастую устремляться к большему?

Все эти ложные выводы основаны на абсолютизации представлений о свободе и всемогуществе Бога. Он действительно свободен и всемогущ, так как зависим лишь от собственной природы, недоступен внешнему принуждению и Его возможности не ограничены ничем извне. Но это не значит, что Он может создать камень, который будет не в силах поднять, или даровать нам изначально совершенную душу, не желающую склоняться ко злу. В данном контексте признание такой невозможности не является констатацией ограниченности свободы воли (тем более божественной); в то же время здесь подразумевается, что наряду со свободой, произволом всевозможных субъективных проявлений, существует их внутренняя детерминированность.

Таким образом, в некотором смысле предопределенность событий все же имеет место. Это следует из единства сущего, порождающего взаимосвязь всех явлений. Можно сказать, что бытие каждой частицы материи предопределено самой ее природой. Применительно к нам это означает, что человеческая судьба со всеми ее по видимости случайными поворотами определяется свойствами личности и внешних обстоятельств и встроена в общую картину мира. Осознание этого факта, впрочем, вряд ли способно заметно повлиять на наше поведение: склонность к фатализму так же внутренне обусловлена, как и его отрицание. В любом случае, что бы мы ни делали, мы поступаем в согласии со своей природой.

В известном смысле, путь каждого из нас предопределен. Тем не менее вряд ли будет правильным трактовать это так, что некоторые из нас изначально определены к спасению в раю, а другие — к погибели в аду. Не говоря уже о вероятной условности самих понятий «рай» и «ад» (по большому счету, все бытие должно считаться раем, будучи проявлением божественной природы), всякий жизненный путь становится ясен лишь по мере его прохождения и в целом ведет к благой цели. То, что для кого-то он окажется относительно легким, а кому-то придется пройти через тяжелые испытания, — не имеет принципиального значения. В этом мире мы наблюдаем иллюзорные страдания иллюзорных существ. По-другому и не может быть там, где материя является всего лишь призраком, тенью истинной субстанции. Все это можно сравнить с лечебницей или школой, хотя напрашивается более современное сравнение — с обучающей компьютерной игрой.

Аналогия здесь даже шире, чем кажется на первый взгляд. То состояние деятельного созерцания, которое характерно для духовного мира, отчасти подобно погружению в ту же компьютерную игру или кинопросмотр. В данном случае аналогия заключается не столько в виртуальности подобного зрелища, сколько в реалистичности нашей вовлеченности в него и связанных с этим переживаний. У некоторых людей интерес к компьютерным играм, при всей примитивности и несовершенстве последних, подобен наркотической зависимости и затмевает чуть ли не все доступные увлечения, которые им может предложить окружающий мир. Это, бесспорно, негативная тенденция, но в ней можно увидеть указание на наши истинные склонности, слабым и искаженным отражением которых она является.

Подведем итог всему вышеизложенному с точки зрения нашей жизненной проблематики.

Путь души начинается с возникновения из бездны потенциального бытия, после которого происходит ее эволюция в мире материальных форм, охватывающая разные стадии развития неживой и живой материи, в результате чего ее движение во времени приобретает настолько осмысленный характер, что становится в достаточной мере соответствующим общей направленности развития всего сущего. Воля души сливается с основной доминантой воли Бога. Соответственно, в своей сущности душа достигает большей близости с сущностью Божества. В этом состоянии снимаются все противоречия существования, и воспринимаемый мир обретает гармоничную целостность, разворачивающуюся в бесконечной временной перспективе. Вероятно, суть его можно выразить, используя религиозную терминологию, как богосозерцание и богообщение.

Стремление к такому состоянию как цели присутствует на всех уровнях бытия и является движущей силой развития. Реализуется оно через единение с миром, т. е. другими формами одушевленной материи, степень полноты которого выражается в испытываемой душой любви.

Любовь, наслаждение благом существования являются тем целевым критерием, который направляет эволюцию бытия по бесконечному пути все возрастающей гармонизации, сопровождающейся уменьшением проявлений зла и увеличением проявлений добра.