Дима встретил всю нашу компанию таким взглядом, что если бы он посмотрел не на нас, а на море, то, наверное, начался бы шторм. Значит, он такая же жертва, как и я. Все уселись под зонтиком на полотенца. Дима демонстративно отвернулся и продолжил копаться в песке. Девочки же упрашивали попереводить для Димы какие-нибудь слова на итальянский, чтобы он запомнил. И тут меня посетила гениальная идея, которую я тут же попыталась донести до Марии-Розарии и Изабеллы: почему они решили, что я могу быть переводчиком для украинца? Я же белоруска, и языки разные. И кто им вообще сказал, что мы по-русски общаться можем? У меня вот акцент жуткий, родственники из России не всегда меня понимают. Ну и что? Как это «Ну и что?» Ну и всё! Сами его языку учите! Я тоже отвернулась ото всех и стала копаться в песке.

– Тебя как зовут? Эти толком объяснить не могут, – Дима тоже признал во мне жертву подружек-итальянок и первым нарушил молчание.

– Аня, хотя они не выговаривают моё имя.

– Что ты им сейчас объясняла?

– Говорила, что не знаю украинского и говорю на белорусском.

– Ты же по-русски сейчас говоришь!

– Так и ты тоже ведь, – приятно было поговорить на своём языке, и я стала улыбаться, Мария-Розария и Изабелла тоже были счастливы, что разговор всё-таки завязался.

– А этим ты про русский что сказала?

– Ты думаешь, они понимают на каком языке мы сейчас говорим?

– Не-а.

Димка тоже улыбался. Всклоченные светлые волосы и светло-серые, ещё недавно хмурые глаза мальчишки прямо требовали называть его Димкой, а не Димой. Вот и нашёлся мне друг на ближайший месяц.

***

Обычно я была очень спокойным и послушным ребёнком, но в союзе с Димкой стала смелее. Нас подзадоривала возможность говорить всё, что вздумается, потому что всё равно никто не поймёт.

Конец ознакомительного фрагмента.