– Я боялся, что с вами что-то случится, – прорычал он, – и хотел притормозить вас. Никогда не видел человека, который бы взбирался на гору таким нелепым способом.

– Не понимаю, почему вы называете этот способ нелепым, – сказал я, улыбаясь с видом превосходства. – Я добрался сюда в прекрасном состоянии, не вспотев и не устав.

Он ничего не ответил; отошел на некоторое расстояние, обмахиваясь шляпой и бормоча под нос что-то, что я не расслышал. Через некоторое время я предложил начать спуск.

– Вам следует быть очень осторожным при спуске, – сказал он. – Гораздо более опасно спускаться по крутым местам, чем подниматься по ним.

– Я всегда осторожен, – ответил я и начал спускаться. Я обнаружил, что спуск с горы гораздо приятнее, чем восхождение. Это было очень волнительно. Я спрыгнул со скалы, пролетел вниз восемь или десять футов и коснулся земли так же мягко, как будто сделал всего один шаг, но только двумя ногами сразу. Я пробежал по очень крутому месту и, с помощью своего ледоруба, остановился в одно мгновение. Я был достаточно осторожен и избегал опасных мест, но прыжки и подскоки, которые я совершал, были таковы, какие никогда прежде на этой круче не делал ни один человек. Через некоторое время я услышал голос своего спутника.

– Вы сломаете себе шею!.. – кричал он.

– Не беспокойтесь! – крикнул я в ответ; он остался далеко позади меня.

Когда я достиг подножия, то сначала решил подождать его, но, поскольку разогрелся, а уже начинал дуть прохладный вечерний бриз, подумал, что лучше не останавливаться и не подвергать себя опасности простудиться. Спустя полчаса после моего прибытия в отель я сошел вниз, остывший, умывшийся, переодевшийся к ужину, как раз вовремя, чтобы встретить члена альпийского клуба, – разгоряченного, покрытого пылью и крайне раздраженного.

– Прошу прощения, что не подождал вас, – сказал я; но он, не останавливаясь, прошел к себе, пробормотав что-то об ожидании в таком месте, куда никто не хочет попасть.

Стоит ли говорить о том, что мое уязвленное самолюбие было полностью удовлетворено.

– Думаю, что теперь, – сказал я жене, поведав ей обо всем, – он вряд ли сможет сказать, что я ни на что не способен.

– Я не уверена, – ответила она, – что это было справедливым состязанием. Он ведь не знал о твоем аппарате.

– Это было вполне справедливо, – возразил я. – Он поднимался, благодаря силе своей конституции и специальной подготовке. Он не говорил мне, какие упражнения использовал, чтобы укрепить мышцы на своих ногах. Я же поднимался с помощью своего интеллекта. Мой метод – это мое дело, равно как его метод – его дело. Так что наше соревнование было честным.

Мой аргумент на нее не подействовал.

– Он думал, что ты будешь подниматься, используя свои ноги, а не свою голову.

Теперь, после этого долгого экскурса, надеюсь, будет понятно, каким образом пара среднего возраста, не приспособленная к длительным путешествиям пешком, нагруженная тяжелым рюкзаком и корзиной, решилась отправиться на прогулку и подняться в горы, преодолев в общей сложности четырнадцать миль, и оказалась на маленькой площадке, наблюдая солнечный закат. Когда небо стало понемногу темнеть, мы повернулись и готовы были вернуться в город.

– Где корзина? – спросил я.

– Я положила ее вот сюда, – ответила жена. – Я повернула винт и положила ее на траву.

– А потом ты достала из нее бутылки? – спросил я, видя их лежащими на траве.

– Да, должно быть, я так и сделала. Чтобы достать свое, мне сначала нужно было удалить твое.

– В таком случае, – сказал я, осмотрев площадку, на которой мы стояли. – Боюсь, ты не полностью вывернула винт, и, когда бутылки были удалены из корзины, она поднялась в воздух.

– Может быть, так и случилось, – сказала она, помрачнев. – Но когда я пила вино, корзина лежала у меня за спиной.

– Думаю, именно так все и было, – сказал я. – Взгляни вон туда! Это и есть твоя корзина!

Я вытащил подзорную трубу и направил ее на небольшое пятнышко, парившее высоко в небе над нашими головами. Я протянул подзорную трубу жене, но она не захотела воспользоваться ею.

– Что мне теперь делать? – воскликнула она. – Я не могу возвращаться домой без корзины. Это ужасно!

Вид у нее был такой, будто она вот-вот собирается заплакать.

– Не огорчайся, – сказал я, хотя и был обеспокоен. – До дома мы доберемся. Положи руку мне на плечо, а я обниму тебя за талию. Подкрути винт так, чтобы аппарат мог поддерживать нас обоих. Я уверен, что все будет хорошо.

Мы так и сделали, но идти нам пришлось с меньшим комфортом. Рюкзак тянул меня вверх, а вес жены – вниз, ремни больно сдавливали плечи, чего не было никогда прежде. Мы больше не перепрыгивали встречавшиеся препятствия, но, держась друг за друга, неловко перебирались через них. Дорога, по большей части, шла в направлении города с небольшим наклоном, так что мы передвигались по ней относительно легко. Но шли мы гораздо медленнее, чем прежде, и совсем стемнело, когда мы добрались до нашей гостиницы. Если бы внутри не горел свет, нам было бы затруднительно ее отыскать. Перед входом стояла коляска, на нее из окна падал свет. Нужно было ее обойти, и моя жена пошла первой. Я хотел было последовать за ней, но, как ни странно, ничего не ощутил под ногами. Я сделал еще шаг, но под ногами по-прежнему был воздух. К своему ужасу, я обнаружил, что поднимаюсь! Вскоре я находился в пятнадцати футах от земли. Коляска уехала; к счастью, в темноте меня никто не заметил. Конечно, я понял, что случилось. Аппарат в моем рюкзаке был настроен так, чтобы поддерживать вес меня и моей жены, но как только мы расцепились, силы отрицательной гравитации оказалось достаточно, чтобы поднять меня в воздух. Но я почувствовал облегчение, заметив, что, поднявшись на упомянутую мной высоту, не стал подниматься дальше, а повис в воздухе, примерно на уровне окон второго этажа гостиницы.