— Илларион, в честь чего такой праздник?

— Андрей, не все же в жизни — серые будни. Иногда хочется расслабиться, встретиться с другом, посмотреть ему в глаза, услышать его голос, посидеть.

Мещеряков чувствовал, Илларион что-то недоговаривает, немного хитрит. Но эта хитрость не вызвала подозрений, она была по-детски наивной и безобидной.

— А сейчас горячее.

На большом блюде Илларион принес дымящееся печеное мясо, вилку с двумя зубьями и большой нож с длинным сверкающим лезвием.

— Что это? — поведя носом, поинтересовался полковник ГРУ Мещеряков. Его ноздри затрепетали. — Удивительно знакомый запах.

— Твоя жена, Андрей, хотя я ее и уважаю, можно сказать, даже люблю, такого не приготовит.

— Знаю. Кроме пирожков с капустой и рыбой она других изысков готовить не любит.

— Но зато пирожки, Мещеряков, она, согласись, делает отменно.

— О, да! — Мещеряков смотрел на мясо.

— Давай, дорогой, я тебя обслужу. Эти тарелки уберем, будем есть с чистых.

На столе появились два чистых прибора. Все у Иллариона получалось так спорно и лихо, что у полковника Мещерякова возникало впечатление, будто рядом не его Друг, знаменитый инструктор спецназа ГРУ Илларион Забродов, а вышколенный официант из дорогого ресторана.

Мясо было виртуозно порезано.

— Вот соус, бери, бери. Хочешь, полью?

— Нет, я сам. Наверное, очень острый?

— Попробуй, потом скажешь. Мещеряков попробовал соус и вместо слов звонко причмокнул.

— Женщин не хватает, — поднимая бокал с коньяком, сказал полковник.

— И боюсь, в ближайшее время они здесь не появятся.

Мещеряков уже захмелел. Он насытился, и теперь ему хотелось поговорить не о работе. Даже будучи пьяным, о работе полковник ГРУ разговаривать не любил. Работа — отдельная жизнь, самостоятельная и не зависящая от того, что происходит вокруг, ее, как имя божье, всуе поминать не стоит.

— Илларион, а почему я никогда не заставал тебя перед телевизором? Ты его хоть когда-нибудь смотришь? Он что, у тебя не работает?

— Почему же, работает. Вот, пожалуйста, любой каприз.

Илларион догадался, Мещерякову хочется пофилософствовать, глядя на экран телевизора. Экран вспыхнул, Илларион включил новости, они шли сразу на трех каналах.

— Какие будешь смотреть?

— Верни предыдущую программу, на ней новости самые необъективные.

— Пожалуйста!

Музыка в колонках мягко смолкла и в гостиной прозвучал женский голос. Ведущая новостей говорила, в общем-то, ужасные вещи, при этом на ее губах то и дело появлялась улыбка.

— Что это она улыбается? — недовольно пробурчал полковник ГРУ. — Словно и не знает, что за всем этим стоит.

— Почему ты думаешь, что она знает? Сюжеты шли один за другим. Мещеряков давал комментарии, иногда забавные, иногда серьезные. Илларион слушал своего друга молча, давая тому выговориться, а самое главное, почувствовать себя не последним винтиком в государственной машине. Менялись сюжеты, менялись кадры.

И вот на экране возник загородный бизнес-центр. Сверкали стекла, зеленел лес. Журналист с микрофоном принялся пояснять, что сегодня в Подмосковье проходит важное событие, собралось много влиятельных политиков и не менее влиятельных бизнесменов.

Илларион повернул голову, посмотрел на экран.

— Ты разве не знал? — перехватил взгляд друга Мещеряков. — Собрались, решают, что ждет Россию в следующем столетии.

— Погоди, Андрей, дай послушать.

На экране после планов заседания возник холл и Борис Аркадьевич Галкин вместе со своим отпрыском. Галкин отвечал на вопросы, его сын кстати и не кстати произносил одну и ту же фразу. Темные стекла очков иногда зловеще вспыхивали, отражая лампы подсветки.

— Ну и мразь! — выдавил из себя Илларион.

— Ты кого имеешь в виду, старшего или младшего?

— По-моему, они стоят друг друга.

— Да уж, — сказал полковник ГРУ Мещеряков, — яблоко от яблони далеко не падает. Ты сам любишь это повторять.

— Потому что в этой фразе есть правда, — сказал Илларион.

Он уже все понял. Он просчитал действия Галкина-старшего. Тот сейчас вытягивает своего сына, создавая ему безупречное алиби.

— Ничего невозможно этим людям сделать. Представляешь, Илларион, ничего! Ни генпрокуратура, ни ФСБ — никто не может противостоять хозяевам жизни. Они кормят всех — и выборы финансируют, и людям повыше деньги дают, и первую семью государства содержат. И самое интересное, что даже имея на руках факты, этим людям ничего не сделаешь!