И снова поражает нас Мишка Т. Когда приходит пора ему гладить, он выворачивает обе брючины наизнанку, достаёт из кармана кусок хозяйственного мыла, слегка смачивает его в банке с водой и… тщательнейшим образом натирает изнанку брючных складок! Затем выворачивает брюки на правильную сторону и отпаривает швы через мокрую тряпку. Потом поворачивается к окружившим его новичкам, снисходительно улыбается и объясняет: «А теперь, салаги (салага – презрительная кличка молодых моряков), я целый месяц могу брюки не гладить! Ясно?» Да, всем нам ясно, как действовать дальше. Куски мыла, лежащие себе спокойненько в умывалке, вмиг исчезают. Идёт в ход даже туалетное мыло, которое в значительно меньшей степени обладает цементирующими свойствами.

Позже оказывается, что питон Мишка маленько привирает: складки не удерживаются целый месяц, поэтому наиболее продвинутые в этом деле подкладывают правильно сложенные брюки к себе в койку на ночь, под матрас, между двух досок…

За несколько дней перед присягой объявляется строевой смотр первого курса. Начальство всех уровней решает посмотреть, как мы выглядим в парадной форме.

Самым грозным среди начальников, принимавших участие в смотре, был не начальник нашего факультета, и даже не начальник училища, а грозный начальник строевого отдела, кап-раз (капитан 1 ранга) со звучной фамилией Челидзе. Старшекурсники пугали нас его наказаниями, которые он спокойненько применял прямо на смотре: мог влепить выговор, пяток нарядов вне очереди, а то и месяц без берега (без увольнения), мог даже посадить на губу (гауптвахту). Кличка у начстроя была почему-то «Папа Чил». Запуганные таким образом – всем же хотелось поскорее принять присягу и выбраться наконец на свободу – мы тщательнейшим образом готовились к смотру.

Итак, в день смотра наша рота, маршируя под оркестр, строевым шагом вышла на плац и построилась в нужном месте. Сами себе мы казались одетыми с иголочки, эдакими морскими красавцами. И правда, белоснежные, чуть подсинённые чехлы бесок без грибков, новые тельники с яркими полосками, отглаженные гюйсы и брюки, правильно пришитые погоны и нашивки на форменках, надраенные (начищенные) бляхи и ботинки…всё сияло и отбрасывало солнечные зайчики! Сначала «Папа Чил» осматривал первый и второй факультеты. Наш факультет был третьим, он так и числился в официальных документах – «Третий факультет». Прошло некоторое время, и начстроя подошёл к нам. Поздоровался. Мы проорали ответное приветствие, и началось. «Папа Чил», лишь вскользь кинув взгляд на бески, гюйсы и форменки, приказал… достать всем носовые платки и расчёски. Мама дорогая! Далеко не все имели эти предметы личной гигиены в карманах. У каждого за внутренним отворотом бескозырки были воткнуты две иголки, с белой и чёрной нитками, но платков, да ещё белоснежно чистых, да ещё и отглаженных, да к тому же расчёсок со всеми целыми зубьями… Короче говоря, человек двадцать были изгнаны из строя и с позором отправлены в роту для исправления. В том числе и мы, кроме Мишки Т., так как он преспокойненько вытащил из карманов отглаженный платок и расчёску. На наше злобное шипение, почему же он нас не предупредил, этот зарвавшийся питонишка свысока ответил, что принимал нас за культурных людей, у которых всегда в карманах эти гигиенические причиндалы должны быть. Дальше мы ничего не успели ему сказать – нас послали исправляться. Каков же был наш восторг, когда следом появился тоже изгнанный «Папой Чилом» расстроенный Мишка, у которого оказались расклёшенные брюки. Но когда же он успел вставить клинья в брючины?!

После принятия присяги. Слева направо, низ: Виктор Рязанов, Евгений Теплоухов, Багратион Юрханьян, Сергей Власенко, Владимир Адажук, Михаил Леонов. Верх: Анатолий Коробков, Сергей Саяпин, Юрий Зуев, Георгий Чесноков, Вячеслав Сизов, Виталий Сыромятников, Игорь Филиппов, Валерий Валов, Андрей Головин, Алексей Стацура

После принятия присяги и единственного увольнения, в один из дней начала сентября 1965 года, весь первый курс ВВМУРЭ направили на сбор овощей в разные колхозы Ленинградской области, в помощь не справляющимся со своими обязанностями колхозникам. Нашему взводу досталась маленькая, совершенно захолустная деревенька со смешным названием Фьюнатово. Разместили нас в деревенском клубе, где были расставлены койки и стоял длинный стол, срочно сбитый из кривоватых досок. Для принятия пищи. Готовить надо было самим. Хорошо, что в наших рядах нашёлся курсант из старослужащих матросов, по фамилии Зуев, который вызвался временно стать коком (кок – корабельный повар). Каждый день колхозники привозили нам большой бидон молока, овощи, хлеб, регулярно свежее мясо. Консервы, крупы и макароны были выданы нам в училище. От голода не страдали.

После подъёма и завтрака мы выходили подобием строя в поля, или, если было далеко, нас везли на грузовиках. Мы молодцевато рубили головы капустным кочанам, тянули из земли свёклу, морковку, но больше всего работы было по сбору картофеля. Картофельные поля терялись за горизонтом… По этим полям – там, где земля была не очень мокрой – не спеша чухала – чух-чух-чух – картофелеуборочная машина, выкапывающая из земли всего лишь 20 % картошки. Всю остальную добирали мы. Поутру в поля приезжал грузовик, из кузова которого через равномерные расстояния сбрасывались деревянные ящики. Эти ящики надо было наполнить картошкой. Работали попарно. Я – с Мишкой Т. На день выдавалось задание: определённое количество полных ящиков.

Каждый день шёл дождь. Или проливной, или зарядами. Чавкать в грязи, а потом очищать говнодавы от глинистой земли было противно. И начали мы с Мишкой думать, как заканчивать дневное задание побыстрее, допустим, к обеду. А после обеда только изображать трудолюбов. Тут Мишка, совершенно случайно перепутав картофелину с плотным комом земли, бросил в ящик ком. Я машинально его оттуда выбросил, но… мы оба заулыбались друг другу приятной, одновременно пришедшей нам мысли. Вы догадались, какой?! Конечно же!

Деревня Фьюнатово. На уборке свёклы Юрий Быстриков и Игорь Филиппов

Начали мы вместо картофеля сыпать на дно ящиков комья земли, а потом покрывать их картошкой. И так мы этим «творчеством» увлеклись, что ящики наполнялись в несколько раз скорее, а слой верхнего картофеля при этом становился всё тоньше и тоньше. Сначала мы выполнили план на час быстрее обычного, на следующий день – на два, а когда дневной план начал выполняться всего за один час, старший – Вовка А. – заинтересовался нашими «успехами». Тут – как будто специально – появились обиженные колхозники, принимающие картофель на складе, и Вовка сразу всё понял. Нам с Мишкой влетело по первое число, мы три дня мыли грязную посуду за всех, но хуже всего было то, что нам пришлось перебирать на складе свезённую туда картошку, отделяя её от земли, а потом – как дополнительное наказание – нас перевели на сбор капусты, где длинные ряды огромных бело-зелёных кочанов уходили в бесконечность…