– Вот что, дитя мое, – сказал старик, – завтра я проснусь гораздо раньше моего обычного времени. Я зайду в горы подальше, где деревьев побольше, и нарублю намного больше дров, чем обычно. Я раньше вернусь домой, раньше закончу вязать вязанки, потом я снесу все это в город, продам дрова, выручу побольше денег и принесу тебе разной вкусной еды.

На следующее утро дровосек поднялся до зари и ушел в горы. Он трудился, не покладая рук, заготовил много дров, освободил их от сучьев, связал в огромную вязанку, взвалил ее на плечи и двинулся к своей маленькой лачуге.

Когда он вернулся домой, было все еще очень рано. Он бросил на землю свою поклажу и постучал в дверь со словами:

– Дочь моя, доченька, открой дверь; я проголодался и меня мучает жажда; мне необходимо перекусить, прежде чем отправиться на базар. – Но дверь никто не открыл.

Дровосек был таким уставшим, что завалившись на землю возле своей вязанки, мгновенно уснул. Его дочь, забыв об их вечернем разговоре, крепко спала в своей постели. Когда через несколько часов дровосек проснулся, солнце стояло уже высоко. Он снова постучал в дверь, приговаривая:

– Дочь моя, доченька, отопри скорее! Я должен немного поесть и отправляться на рынок продавать дрова. Сейчас уже и так намного позже моего обычного времени.

Но совершенно забыв обо всем, что они обсуждали накануне, маленькая девочка, проснувшись, прибралась в доме и пошла гулять. К тому же, по забывчивости, она заперла дверь, полагая, что отец ее все еще в городе.

И тогда дровосек сказал себе:

– В город сейчас идти уже поздно, – вернусь-ка я лучше в горы да нарублю дров еще на одну вязанку; а завтра отправлюсь на базар с двумя вязанками сразу.

Весь оставшийся день старый человек трудился в горах; он рубил дрова и обрезал сучья. Когда он со своей ношей на плечах добрался до дома, был уже вечер. Он сложил дрова за домом, постучал в дверь и сказал:

– Дочь моя, доченька, отвори поскорее дверь, ибо я устал, и весь день ничего не ел. Теперь у меня вдвое больше дров, и я надеюсь продать их завтра на базаре. А сейчас мне нужно хорошенько выспаться, чтобы набраться сил.

Но ответа не последовало. Девочка, вернувшись домой, почувствовала себя такой сонной, что приготовила себе поесть и тут же улеглась в кровать. Поначалу ее очень беспокоило, что отца все еще нет дома, но потом она решила, что он, наверное, заночевал в городе.

Тут дровосек, поняв, что вновь не попадает в свой дом, сломленный усталостью, голодом и жаждой, улегся подле своих вязанок и крепко уснул. Хотя у него возникли опасения, что с его малышкой дочерью могло что-то случиться, усталость его была столь велика, что он был просто не в состоянии бороться со сном. Проснулся дровосек ни свет ни заря, продрогший, голодный и измученный жаждой.

Он сел, огляделся, но не увидел ничего. И тут с ним случилось нечто странное, ему вдруг почудилось, что он слышит голос, который сказал:

– Вставай, оставь свои дрова и иди скорее сюда. Если нужда твоя достаточно велика, а желания достаточно малы, ты будешь обеспечен вкуснейшей едою.

Дровосек встал и пошел на голос. Он шел и шел, но так никуда и не пришел.

Он еще больше продрог, еще больше проголодался, еще больше устал, да к тому же и заблудился. Надежда поманила его, да, похоже, напрасно. Тоска охватила дровосека, и рыдания подступили к горлу. Но он понимал, что плачем горю не поможешь, поэтому просто лег и уснул.

Однако, вскоре он снова проснулся. Холод и голод прогнали сон. И тогда он решил рассказать себе как бы историю про себя самого, историю всего, что случилось с ним с тех пор, как его маленькая дочь сказала, что мечтает о другой еде.

Лишь только он закончил свой рассказ, как услышал другой голос где-то у себя над головой, раздавшийся из предрассветного пространства:

– Что ты тут делаешь, старик, сидя на земле?

– Рассказываю самому себе мою историю, – ответил дровосек.

– Ну и что же это за история? – спросил голос.

Старик повторил свой рассказ еще раз.

– Ладно, – сказал голос. А затем велел дровосеку закрыть глаза и как бы ступить на ступеньку.

– Но я не вижу тут никакой ступеньки, – возразил старик.

– Все равно делай, как я говорю, – настаивал голос.

Старик сделал, как было велено. Только он закрыл глаза, как почувствовал, что уже стоит на ногах, и подняв правую ногу, ощутил под ней что-то вроде ступеньки. Он начал взбираться, словно бы по ступеням. И вдруг вся лестница целиком стала перемещаться, да притом очень быстро, а голос произнес: