— Чую, Янка, скоро будет все наоборот: мой стаканчик будет стоять полный, а из Янова будешь пить ты.

— Э! — сказал тогда Иван. — Да что вы такое говорите!

— А то говорю, что сказал: когда будешь пить из него, помолчи, вспомни дядю! — строго сказал дядя Тодар. И еще добавил: — Помолчи!

И вот теперь Иван молчал. А Базыль налил по ободок, поднял — и они молча, не чокаясь, выпили. После утерлись и стали закусывать. И уже только закусив, потому что только так положено, Иван спросил:

— Так что у вас там случилось?

Но Базыль сделал вид, что не может ответить, потому что ему сильно жжет, и налил еще по ободок. Они еще раз молча выпили и молча закусили. Потом еще раз то же самое по третьему. Иван все это время внимательно смотрел на Базыля и пытался угадать, что же там такое у них было, если Базыль все бросил и приехал. Но Базыль пока молчал, он только пил и закусывал. А так как вид у Базыля был совсем не радостный, то можно было подумать о всем, о чем хочешь. Вот Иван и подумал — и ждал. И уже, конечно, не закусывал, ему уже кусок в горло не лез, и он уже совсем было собрался еще раз спросить…

Но тут Базыль наконец шумно выдохнул, широко утер рукой усы и сказал:

— Ну вот, перекусили и даже немного выпили. — После глянул на Ивана, усмехнулся и продолжил: — Теперь можно и поговорить. И вот я говорю: наехал на нас Хвацкий. И пограбил наши Лапы. А что не пограбил, то спалил. И…

Но дальше он уже не говорил, потому что Иван вдруг вскочил и, держа руку на шпаге, теперь грозно смотрел на Базыля. И щека у него сильно дергалась! Тогда и Базыль тоже вскочил и сразу же испуганно заговорил:

— Чего ты, паныч! Ты так не волнуйся. Мы же от них после отбились. Мы только сперва до самой бани — баню помнишь? — отошли, а после как жахнули по ним! Ох, мы их там рубили! Просто всласть! А тут еще Смык со своими, Смык — это который рыжий и еще кривой, — Смык со своими зашел от колодца. И мы тогда их в клещи! И они как коты побежали! А Хвацкий, этот поскакал, конечно. Он же был на коне, на том самом, если тоже помнишь, дядя твой еще в карты ему проиграл, был у нас такой гнедой жеребчик. И он теперь на нем на нас наехал! Ну разве это не собака, паныч?! И это же еще в какой день! Это же мы тогда как раз у нас внизу сидели и справляли годовщину по господину нашему, а по твоему родному дяде. А этот собака наехал. — Тут Базыль вдруг замолчал и строго глянул на Ивана, а потом так же строго спросил: — А ты где был, когда по дяде была годовщина? Ты дядю помянул? Или забыл?

— Нет, — тихо ответил Иван, — не забыл. Я тогда город проезжал. Город Мемель, если слышал. Так я там остановился, зашел в корчму и посидел. Потом чуть успел к сроку, потом очень гнал. Бумага была очень спешная.

— Ну, бумага! — без особого почтения сказал Базыль. — А дядя это дядя. У тебя других дядей нет.

— Так и этого уже нет тоже, — тихо сказал Иван.

— Как бы нет, но как бы есть, — строго сказал Базыль. — Потому что есть Великие Лапы. А это чье имение? Не Хвацких же. Там только твоя земля и твои на ней люди. А какие люди! А земля какая! А ты бумажки по Европе возишь, будто тебе заняться больше нечем. А нужно было ехать в Вильно, в Трибунал, и поднести там кому надо. Или кому поплакаться. Или хотя бы кому в зубы дать! — И тут он даже сжал кулак и показал его.

— Ладно, ладно, — сказал Иван примирительно. — Ты уже много выпил и теперь мелешь что попало.

— Это я мелю?! — обиделся Базыль. — Это мне три этих пстрычки много? Да я тебя три дня ждал, паныч! И теперь если посчитать, сколько я за это время недопил, так это, знаешь, сколько будет?! Но это что! Это я и у нас дома выпью, в Лапах. Я же сейчас туда обратно поеду, их же так бросать нельзя. Там же живут люди, паныч, мне же их жаль. Люди же слезами обливаются, люди же кричат: Базыль, что нам теперь делать?! Убили пана Тодара, а пан Ян и носа к нам не кажет, пан Ян к царю уехал, а у царя грошей вон сколько! И теперь пока наш пан Ян, они говорят, всех грошей у пана царя не выслужит, он же к нам обратно не вернется, потому что он…

— Ат! Хватит! — громко приказал Иван.

Базыль сразу замолчал. Но и Иван тоже молчал. И чтобы хоть немного успокоиться, он осмотрелся по сторонам. После медленно сел. После еще раз осмотрелся — теперь уже по плащу, по закуске — и выбрал себе колбасу, отломил от нее половину и принялся есть. Он ел и думал. Базыль сидел напротив и молчал. Иван долго думал, и очень серьезно. После вдруг отрывисто сказал:

— Налей!

Базыль налил. Иван поднял стаканчик, сказал:

— За Великие Лапы, Базыль! За нашу землю и за наших хлопов!

— О! — радостно начал Базыль. — Я…

— Нет! — велел Иван.

И они выпили. А после, уже не закусывая, Иван строго сказал:

— А теперь слушай, Базыль. Я сегодня очень крепко занят. Даже крепче не бывает. Даже тоже как дым из ушей. Зато если все у меня сегодня сладится, я им тогда, собакам, покажу Трибунал! Я им там всем головы поотрываю!

— Ат! — радостно выкрикнул Базыль. А после опять открыл рот…

Но Иван сделал знак, чтобы тот помолчал, и добавил еще вот что: