— Ты оху*л! — повышаю голос и резко подлетаю к другу. От резкого выпада спирает дыхание, но сейчас мне по хрену. — Как, мать твою, оно попало в сеть?

Я довыёб*вался. Падение с высоты на железные перекладины вообще могло стать последним из того, что я делал в этой жизни. Мы хотели побить рекорд чемпиона по воркауту в вертикальных отжиманиях в стойке на руках. Только адекватные люди делают это безопасно, а я решил выеб*уться и сделал это на высоте в пять метров.

— Мот, ты что? Это же охрененный контент, — оправдывается Лось, когда я хватаю его за ворот футболки. — Только вчера нам поступило десять предложений по рекламе. Одна из них на лям!

Он прав: все, что я делаю, это не только ради славы, но и чтобы потешить самолюбие, показав всем, какой я оху*нный. В интернете крутятся большие деньги. Огромные, если пилить заходящий контент.

— Плевал я на эти предложения. Мы заработаем и так. Ты понимаешь, что если мать это увидит, ее инфаркт хватит? Я же запретил! — рычу на него, отпуская, резко отталкивая от себя. Ребра смещаются, и этот толчок сгибает меня пополам. Дыхание спирает.

Сука, как больно!

— Мот, я не помню, ты до хрена чего говорил, все были в шоке. Я не воспринял всерьез. Ты, бля, тогда в скорой завещание мне надиктовывал.

Да, я тогда нес полный бред, мне казалось, я пробил легкое.

— Пиз*ец, Лось, полный пиз*ец! — сокрушаюсь я. Остается надеяться, что мои родители не смотрели. Последнее время мама заявляла, что я ее позорю, и предпочитала ничего не видеть. Дело в том, что подписчиков интересуют не только мои спортивные трюки и рекорды, их интересует личная жизнь, и я подкидывал им «личного». Иногда грязного, иногда интимного и аморального. Во все времена народ качает секс и треш.

— Мот, ну все же окей. С тобой все норм, ребра – это херня. Я не подумал… Я полагал, ты видел. Ты вообще на канал не заглядывал?

— Вообще… — выдыхаю. — Не хочу, достало все…

Депрессия – как баба, но внутри что-то надломилось помимо ребер.

— Народ там сочувствует, почитай.

— Мне жалость не нужна.

— Ты бы пообщался с народом, стрим бы замутили – это тоже деньги.

— Я должен торговать своей уязвимостью?! — снова психую.

— Все, все, все… — поднимает руки Лось. — Понял, тебе нужен больничный или психотерапевт, — ржет.

— Хрен его знает, что мне нужно. Просто выпал из строя… — беру сигарету, прикуриваю, выдыхая дым в открытое окно.

— Я скинул тебе на почту все рекламные предложения, посмотри и дай ответ сегодня.

— Посмотрю, — оборачиваюсь к Лосю и вижу девочку из клининга в коридоре. Такая простая, стоит, слушает, открыв рот. — Вы закончили? — холодным тоном интересуюсь.

— Да, — кивает и улыбается, как дура.

— Тогда свободны, деньги я перевел в агентство, — отсылаю их, даже не проверив качество уборки. Пусть уже, наконец, свалят.

— А можно… — мнется, рядом с ней встает вторая. Девчонки еще, лет по восемнадцать, и я уже знаю, что им нужно. Узнаваемость и слава в определённых кругах в какой-то момент начинает раздражать. Особенно когда вот так лезут в личное, когда ты меньше всего хочешь его показывать.

— Можно сфотографироваться? — решительно спрашивает вторая. — Или небольшое видео.

Шумно втягиваю воздух, прикрывая глаза. Стараюсь не хамить людям и отшивать сдержанно. Девчонки не виноваты, но хочется сорваться.

— Так, девчонки, — от взрыва меня спасает Лось, разворачивая девушек к выходу. — Хотите мерч от Мота? У меня в машине есть пара футболок. Одеваемся и ждем меня возле синей ауди, — выпроваживает их. Иду за ним в коридор. — И свяжись, наконец, с Кисой. Не игнорь ее, или она раздует там трагедию. Видел ее сторис?

— Нет, — качаю головой. — И не хочу видеть.

— Ну ты же знаешь, что черный пиар – тоже пиар. Киса публичная до мозга костей.

— Слушай, Лось, меня это все так достало! Пусть творит что хочет, но меня не подтягивает к этой истории.

— Ты же понимаешь, что она будет пользовать эту тему до последнего и ловить хайп.

— Не грузи меня, дай прийти в норму.

— Ладно, понял, — Лось забывается, хочет хлопнуть меня по плечу, но я останавливаю его, перехватываю его запястье. — Прости, забыл, что ты поломанный.

Лось идет на выход, но в дверях останавливается.

— Может, все-таки травки? — ведет бровями. Отрицательно качаю головой. — Или девочку?

— Какая девочка? Я двигаться нормально не могу.

— Так минет никто не отменял, она высосет из тебя всю хандру, — ржет.

— Нет, шлюху не хочу, — морщусь я.

— Смотри-ка какие мы брезгливые стали.

— Все, иди, утомил, — выталкиваю его за дверь.

Закрываюсь…

Киса…

Киса – это моя…

В голове нет для нее адекватных определений.