— Не думаю, что это все, скорее девчонка просто схватила то что лежало в определенном ящике. А еще должны быть сейфы и прочее. Но главное не это. — проговорил я, откинувшись на спинку кресла. — Они каким-то образом прямо нарушают указы императора и соглашения с орденом, и при этом избегая последствий. Как?

— А что ты вообще знаешь об ордене? — чуть усмехнувшись спросил лежащий на подушках Багратион.

— Только самые общие вещи. — пожал я плечами. — Изначально в Женеве было создано движение красного креста. Затем в начале двадцатого века оно переродилось в орден Асклепия, у которого словно по волшебству появились клиники по всему миру, а теперь они еще и с дарниками договора на равных заключают.

— Не совсем на равных, иногда они даже в выигрыше. — едко усмехнулся Константин. — Но ты прав, с таким знанием будущего врага, единственное что можно сделать — эффектно проиграть.

— Больше в учебниках о них ничего нет, а стоит спросить кого-нибудь о конкретике, так все выдают общие фразы, и то что с орденом лучше не связываться. — развел я руками.

— Значит сегодня в роли просветителя придется выступить мне. Хоть, честно признаюсь, такое для меня в новинку. — усмехнулся Константин. — Для начала, ты должен знать, что у ордена три штаб-квартиры. Главная — в Женеве. Вторая по важности — в Лондоне, ну и последняя в Вашингтоне.

— И ни одной в России. — кивнул я.

— И не только в России, большая часть стран в мире — лишь имеют больницы и филиалы. — заметил Багратион. — Они собирают детей сирот, неодаренных и тех, от кого родители отказываются, увозя их в штаб-квартиры и обучая там. И только после десятилетнего образования, распределяют по странам, обычно не совпадающим со страной рождения.

— Десять лет? Но для ребенка это же целая жизнь. — нахмурившись проговорил я.

— Именно. Все родственные связи, даже если они были, за этот срок обрываются. Появляется общность, которой медики следуют иногда до гробовой доски. — кивнул Багратион. — Но, как ты понимаешь, этого мало. Большая часть лекарств, да что там, все сложные лекарства — производятся именно в Швейцарии.

— Но этого же явно не хватит на весь мир. Что, ни одно государство не создало собственных клиник? Куда они могли исчезнуть? Были же местные институты и врачебные практики? — на всякий случай уточнил я.

— Были, конечно, были. — легко согласился Багратион. — До сих пор можно найти деревенских знахарок, фельдшеров и прочих лекарей. Вот только одно дело, когда тебя будет оперировать, при свете лампы, стальным скальпелем, очень увлеченный парень, изучавший анатомию по доступным источникам, и совсем другое — профессионал, которого учили на протяжении десяти лет другие профессионалы, и который потом стажировался еще десяток лет пока сам не стал ведущим хирургом.

— С фабриками по производству лекарств все еще проще, как их начали создавать в рамках красного креста полтора века назад, так они и остались в его составе. Почти во всех клиниках есть лаборатории, записи… некоторые из них даже удавалось захватить или украсть. Но последний такой случай был, когда Германия решила вернуть себе контроль над медициной и разграбила лаборатории. — не весело проговорил Константин.

— Не тяни кота за лапку, почему у них не вышло? — недовольно спросил я.

— Ну почему не вышло? Вышло. А потом они полгода лечили солдат зеленкой, йодом и стерильными повязками. Как-то так получилось, что их лаборатории по производству антибиотиков постоянно взрывались или в них портились образцы. — ответил Багратион. — Орден — в первую очередь религиозная организация, основанная на очень светлых принципах. Как и любая вера. Но если в христианстве это десять заповедей, у ордена это семь принципов.

— Беспристрастность, Нейтральность, Независимость, Братство, Единство, Равноправие, Гуманность. — перечислил их Багратион, загибая пальцы. — Думаю расшифровывать каждый не имеет смысла, все понятно из их названия. Но, как и в христианстве, есть нюансы.

— Ну да. Не убий, но если еретика — то можно. Не обман, но если не правоверного — то это даже благо. — кивнул я. — А раньше было вообще прекрасно: Убей отступника, сожги ведьму, повесь еретика.

— Вроде того. — усмехнулся Константин. — Они нейтральны для всех стран, кроме своей собственной. Собственно правительство Швейцарии больше чем на половину состоит из служителей ордена. Независимы внутри других государств, но не своего. Равноправны, но с одаренных денег берут куда больше. Гуманны ко всем, но только к тем, кто соблюдает соглашения с орденом. А в остальном… ну ты понял.

— И что мешает Российской империи создать эту отрасль с нуля? — прямо спросил я. — Можно же в конце концов переманить людей, найти не таких фанатичных, кого-то подкупить, кого-то соблазнить. Угрожать, похищать — в конце концов.

— Пробовали. Вот только я напомню — они тщательно воспитываемые фанатики, которых отбирают в раннем детстве. Нет, конечно, бывают исключения, но они лишь подтверждают правила. — ответил Багратион. — А кроме того, опыт, когда гигантские суммы и десятилетия сливались на исследования и разработку лекарств, а потом выяснялось, что твой ведущий специалист — двойной агент, которого ты на самом деле не завербовал, а он продолжал работать на орден.

— Это уже не орден, а тоталитарная секта получается, с накачкой членов высшим руководством. — нахмурившись проговорил я.

— И наркотиками. — кивнул Багратион. — По крайней мере ходят такие упорные слухи. Иначе сложно объяснить ломку, возникающую у тех, кто попытался выйти из ордена, или тех, кого из него похитили.

— Давай подытожим. У нас есть гигантская секта, состоящая из умных, преданных своей идее людей, которых на этом принципе воспитывают с детства, но на всякий случай еще и держат на наркоте. Все ее члены действуют в интересах «человечества», а кто сегодня у нас не входит в это понятие решают в одной из трех штаб-квартир, и все они вне нашей территории. — начал перечислять я, загибая пальцы. — При этом больницей в Тифлисе руководит этнический турок, а пытавшаяся отравить тебя женщина была норвежкой.