В нем не было хоть одного!

И если злоба человека

Уж тысячи открыла ядов

Смертельных, надо ль удивляться,

Что усыпляющий есть яд,

Который действует слабее,

Есть и губительный состав,

Смерть приносящий без пощады?

Давно доказано все это

И опытом и размышленьем.)

Мое питье составил я

Из опия и белены,

К нему дурмана сок прибавив;

И с чашей к Сигизмунду я

Спустился в мрачную темницу.

Здесь повели мы разговор

О человеческих науках;

Хотя немного он учился

И красноречье изучал

В пустыне у зверей и птиц,

Однако многое открыла

Его широкому уму

Безмолвная природа скал,

Небес безмолвная природа!

Его желая приготовить

К тому, что замышляешь ты,

И гордость духа возбудить,

Как бы случайно указал я

Ему на горного орла,

Который, ветер презирая,

Как грозной молнии стрела

Или свободная комета

Вздымался в верхние пределы.

И Сигизмунду я сказал,

Полет свободный восхваляя:

"Орел могучий - царь пернатых,

И потому под облаками

Над всеми гордо он вознесся".

Довольно было этих слов:

За мысль мою схватился он,

И о величии царей

Высокомерно рассуждать

Он начал; нам понять не трудно,

Что в самом деле кровь его

К великим подвигам зовет,

Волнуясь и играя в нем.

Он говорил: "Смотри, Клотальдо,

И в беспокойном царстве птиц

Слабейшие могучим птицам

В повиновении клянутся.

Утешен я в своем несчастьи,

Когда подумаю об этом:

Я подчинен, но только силой

Меня принудили к тому,

А добровольно человеку

Не сдался бы я ни за что!"

Из этих слов увидел я,

Что в нем проснулся гнев обычный

На горький плен и заключенье;

Тогда ему я подал кубок

С успокоительным питьем,

И лишь из чаши в грудь его

Проник напиток, Сигизмунд

Глубокому предался сну,

И пот холодный у него

По членам разлился и жилам...

И если б не было известно,

Что это мнимая лишь смерть,

Легко бы всякий мог подумать,

Что в самом деле умер принц.

Приходят в это время люди,

Которым ты доверил дело,

Берут его с собой в карету

И во дворец к тебе везут,

Где приготовлены тобою

Ему величие и блеск,

Вполне достойные его.

И здесь его в твоей постели

Они кладут, чтобы потом,

Когда минует летаргия,

Ему служить, как ты велишь.

И если я повиновеньем

Себе награду заслужил,

(Прости мою неосторожность!)

Скажи, зачем ты во дворец

Так удивительно и странно

Велел доставить Сигизмунда?

Василий

Твое сомненье справедливо,

Клотальдо, и тебе охотно

Я дело разъясню теперь.

Ты знаешь сам, что Сигизмунду

Влияние звезды враждебной

Несчастиями угрожает

И множеством страданий тяжких.

И вот узнать я захотел,

Правдиво ль неба предсказанье?

Дало немало указаний

Оно суровости своей;

Но, может быть, оно смягчится,

Свою жестокость уменьшит

И, доблестью благоразумья

Побеждено, изменит жребий?

Ведь человек сильнее звезд!

Все это я хочу узнать.

Кто он, скажу я Сигизмунду.

И пусть тогда покажет он

Свои наклонности и разум.

И если он звезды влиянье

Великодушьем победит,

Он будет царствовать; но если

Тираном будет и злодеем,

Его верну к цепям обратно.

Теперь я знаю, спросишь ты:

Чтобы проделать этот опыт,

Зачем сюда он привезен

В забвении глубоком сна?

И это разъясню тебе,

Поймешь из моего ответа.

Когда сегодня он узнает,

Что он мой сын, а завтра утром

Себя в темнице вновь увидит

Конечно, жалкий жребий свой

В отчаяньи проклянет он!

Чем, как себя тогда утешит

И что в замену прав получит,

Прав на корону и престол?