От собственной решимости и хладнокровия стало не по себе. Я ведь действительно был способен сейчас на крайние меры. Так, спокойно, глубокий вдох, выдох, вдох, выдох. Наломать дрова легко. Трудно потом разгребать последствия. Вот, к примеру, сделаю я сейчас что-то нехорошее с разведчиками. И, может даже, вытащу тетю отсюда. Что потом? Далеко ли я убегу? Да и куда бежать?

Но что я понял сразу — верить этим ребятам с приятными невзрачными лицами нельзя. Как понять, что разведчик врет? У него шевелятся губы. Мне простительна подобна промашка, до этого я с такими личностями не общался. Но спасибо за урок, теперь все встало на свои места.

В короткий момент я понял сразу несколько вещей — они так и будут держать тетю в этом состоянии. Удобно. Она никуда не сбежит. Даже если я попытаюсь ей помочь. И опять же, мной можно постоянно манипулировать.

Внезапно в голове что-то щелкнуло. Будто несколько линий сошлись в одной точке. Слова доктора, Максутова, Императора оказались чем-то вроде условий задачки, ответ которой я уже знал.

— Вы можете оставить меня наедине с ней? — попросил я.

— Николай, она в таком состоянии все равно… — начал было Синий.

— Я очень прошу. Мне это надо.

— Хорошо, пять минут. Нам нужно еще доставить тебя обратно до конца переговоров. Там намечается фотографирование и короткое интервью. Будут спрашивать, как тебе за стеной, ну и задавать еще всякие вопросы. Не волнуйся, все согласовано, поэтому никаких сюрпризов не будет. Все вопросы уже распечатаны…

— Дайте мне пять минут!

Светодиодные лампочки ярко мигнули, а одна даже перегорела. Но я не повернулся к разведчикам, чтобы посмотреть, достали ли они свое оружие или нет. Лишь постоял, ожидая, когда дверь захлопнется. И услышав звук, подошел к тете Маше, встав перед ней на колени.

— Привет, — попробовал я перехватить ее взгляд.

Она чуть улыбнулась, слабо поднеся ладонь к моей щеке. Я прижался к ней закрыв глаза и я едва сдержался, чтобы не расплакаться. Они правы. Я слишком уязвим с ней.

Тетя Маша попыталась что-то сказать, но не смогла. Язык почти не слушался ее. Но она меня узнала. Это факт. Ее глаза наполнились слезами.

— Не переживай, все будет хорошо. Я просто выполню, что они просят, и тебя отпустят. Не переживай.

Как понять, что юный маг из дворянского рода лжет? Его губы шевелятся.

Конечно, я сам не верил в то, что говорю. Наверное, в моем возрасте надо верить в гуманизм, человеколюбие и прочих единорогов. Вот только взрослеть пришлось очень уж рано. Во мне заинтересованы, пока я полезен. Пока из моих действий можно извлекать выгоду. Которая, в свою очередь, перекрывает все прочие затраты. Как только что-то изменится, меня выбросят на помойку, как огромной плюшевую игрушку. Такие обычно появляются там после окончания большой и, казалось бы, вечной любви. Вот и наша любовь с разведкой когда-нибудь закончится. Вопрос времени.

Рассуждения, что я гражданин этой страны и меня будут тянуть до последнего — тупая болтовня в пользу бедных. Разведчики уже сказали и продемонстрировали, что есть только один интерес. Государственный. И если что-то стоит у него на пути, то от этого избавляются. Поэтому решение я принял окончательное.

Врач сам сказал, что алкоголизм — это физическая болезнь. А я знал только одних людей, которые не болели. Маги. За весь сентябрь я не видел, чтобы кто-то пропускал занятия из-за насморка или гриппа. Да и прочие сезонные неприятности, вроде ОРВИ, на носителей дара не распространялись. Недомы болели, с этим сам сталкивался, когда на одну из тренировок не явились сразу четверо.

Вспомнился еще совсем недавний разговор с Максутовым, из которого я понял, что волшебником может стать каждый. Чисто теоретически. Когда магия проникла в тот, другой мир, все произошло резко, внезапно. К тому же, как я понял, там оказалось слишком большое количество волшебной энергии. Оттого и случилось моровое поветрие. Точнее, магическое поветрие.

Здесь все произошло немного иначе. Город иносов — это большое яблоко, но все же не целый фруктовый сад. Помню, как раз зимой, аккурат после появления, Самару охватила эпидемия гриппа. С тяжелыми последствиями для многих. Сам болел. Но его списали на сезонность, не привязав к магии. Поэтому получалось, что если обычный человек в моем мире жив, то он уже в определенной степени приспособился к этой чуждой ему энергии.

Выходило все логично. Вот только это была теория. Что будет на практике — не поймешь, пока не попробуешь. Однако я понимал: что-то делать надо. Да и то существование, на которое обрекли тетю Машу, жизнью можно назвать с большой натяжкой. По крайней мере, я не прощу себе, если не смогу вытащить ее отсюда.

— Ты мне веришь? — спросил я ее.

Для тех, кто посмотрит потом запись с камеры видеонаблюдения, мой разговор стал продолжением предыдущего спича. Про то, что все будет хорошо, надо только подождать. Ага, надейся и жди. Однако мне показалось, что проблески сознания пробились через одурманенный медикаментами мозг. И тетя еле заметно кивнула. Или сделала какое-то движение головой, которой можно было принять за кивок.