Ах да, ещё было много зрителей. На сей раз занять все места знати не удалось, арена определённо строилась с тем, чтобы уместить не одну тысячу зрителей. Впрочем, даже так было полно тех, кто решил поглядеть на мою с Трубецким дуэль. Если прикинуть не взгляд, то людей было ничуть не меньше чем в зале суда.

Пройдясь по арене, мы с графом одновременно подошли к Разумовскому. Тот был похож на статую: настолько же безэмоциональный.

— Прежде чем мы начнём я обязан спросить не желают ли стороны примириться? — Спросил нас князь.

— Я согласен забыть о произошедшем если граф Трубецкой попросит у меня прощения прямо сейчас встав на колени и принеся вассальную клятву, — сказал я.

— Не дождёшься, молокосос, — ответил на это Трубецкой.

Ну-ну. У самого глазки бегают, потеешь словно находишься в бане и лицо бледновато. Неужели настолько горделив, что даже трясясь от страха не желаешь сохранить себе жизнь? Или дело в том, кем я являюсь? Не хочешь просить о милости Романова? Впрочем, сути это не меняет. Хочет сдохнуть — я ему помогу с этим.

— Да будет так, — вновь заговорил Разумовский. — Во время дуэли вам разрешено использовать лишь вашу магию и только. Если один из вас сдаться или не сможет продолжать сражаться, то победитель может пощадить соперника. Начинать дуэль можно только после звукового сигнала. А теперь на позиции.

Мы с графом разошлись в стороны и встали на специальные отметки. Между нами теперь было где-то около двадцати метров. Хотя почему около? Наверняка ровно двадцать метров и было, всё же это официальная арена для поединков чести и тут всё должно быть сделано на совесть.

Секунд двадцать мы стояли смотря друг на друга, а затем на арене прозвучал звуковой сигнал в виде сирены.

Трубецкой тут же выпустил в меня один огненный шар и начал создавать ещё два. Видимо решил взять напором, авось я окажусь не таким уж умелым дуэлянтом, не успею среагировать и одна из атак графа меня достанет.

К его несчастью, первое заклинание которому я обучился после перерождения было щитом света. Огненный шар пролетел всего половину пути до меня, а затем был заблокирован появившимся буквально на секунду щитом. А я просто взял и пошёл медленным шагом к моему противнику.

Граф начал запускать в меня один огненный шар за другим, но я блокировал их даже без пасов рукой. Стоило мне пройти десять метров и Трубецкой начал паниковать, стал пятится назад. В определённый момент он видимо поднабрал силёнок и создал что-то вроде огненного кнута, которым решил атаковать меня. Но и тут я не стал мудрствовать: огромная кисть из света прижала этот хлыст к земле сделав его абсолютно бесполезным.

И вот между нами уже всего жалких три метра. Граф пошёл в ва-банк и окутал себя пламенем явно собираясь сразиться со мной в ближнем бою. Да только стоило ему сделать шаг и он упёрся в один из моих щитов. А вообще этих щитов было несколько и они полностью окружили Трубецкого, даже сверху эту импровизированную клетку без щелей накрывал один из щитов света. Вот граф бьёт по щиту, потом ещё и ещё… Только силёнок у него не хватает, чтобы выбраться из ловушки.

Я остановился рядом с «камерой». Было слышно, как граф тяжело дышит, он полностью выбился из сил. А вот я даже не вспотел. Вот вам и разница между «детским» четвёртым рангом и «взрослым» третьим. Слишком велика разница между магическими рангами.

— Я должен поблагодарить вас, граф, — решил я поболтать с графом напоследок. — Рано или поздно мне пришлось бы отнять чью-то жизнь. Что поделать, в таком уж мире мы все живём. К тому же очень многие хотят навредить мне или даже убить. Но сделать этот шаг очень сложно, особенно мне. Однако благодаря вам я нашёл решение этой проблемы. К тому же, ваша семья участвовала в уничтожении рода Романовых и убив вас я верну хотя бы небольшой должок Николаю. Спасибо. Надеюсь, что в следующей жизни вы будете жить праведной жизнью. Прощайте граф.

И с этими словами я развернулся и пошёл к выходу с арены. Тем временем западня, в которой я запер Трубецкого, начала сжиматься и уменьшаться в размерах. Это привело графа в ужас и он начал просить пощады.

— Ты… Постой! Не надо, прошу тебя! Прояви милосердие! Я отдам тебе всё, что ты захочешь! Нет, останови это!

Трубецкой продолжал кричать. Когда я начал спускаться с арены по ступеням, то его крик сменился визгом, а затем всё стихло. Но на самом деле ещё около пятнадцати секунд можно было услышать хрип умирающего человека чьи кости крошились и ломались под давлением моей магии. Однако затем прекратился и хрип, когда лопнула черепная коробка графа.

Когда магия развеялась, то зрители увидели лишь груду мяса, из которой торчали обломки костей. Таков был печальный конец графа Трубецкого.

— Прошу, барин, — Кузьма поставил передо мной на стол чашку с кофе. — Вроде овладел я этой бесовской машиной.

— Она называется кофемашина, — сказал я, не отвлекаясь от чтения новостей через планшет. — Если сам не умеешь готовить капучино и прочие кофейные напитки, то используй созданную для этого бытовую технику.