Я остался стоять в одном целом кроссовке, а другой выглядел так, как будто вытащили из сгоревшего дома.

— Я думал, что ты умнее и догадаешься снять обувь, — поднял бровь Норобу, наблюдая за мной.

— А я думал, что у меня ничего не получится, — хмыкнул я в ответ.

— Надо верить в свои силы, Изаму-кун, — проговорил Казимото. — Только тот, кто верит в себя сам, может убедить в этом других.

— А у меня получится вспыхнуть целиком? — почесал я за ухом.

— Это только если очень сильно тебя разозлить, — ответил Казимото. — Но тогда на тебе может сгореть вся одежда.

— Да ему уже не привыкать быть обнаженным. Я не рассказывал, как однажды застал Изаму, когда он дрочил на сад камней? — с ехидцей поинтересовался Норобу.

Я сглотнул. Опять двадцать пять? Уже не раз была рассказана эта история, но Норобу не упускал возможности о ней лишний раз вспомнить. Да, было такое когда-то, но в своё оправдание могу сказать, что я занимался сексом по телефону, а вовсе не возбуждался на холодные голыши.

— Ты хочешь, чтобы я полностью вспыхнул? — нахмурился и погрозил ему пальцем.

— Мне всё равно, каким ты пальцем в жопе ковыряешься, — усмехнулся Норобу.

Непробиваемый! Вот ничем его не проймешь!

— И вместе с тем, я ничего не знаю про подобное, — развел лапками Казимото. — Я даже не слышал о подобных случаях, а слышал я немало.

— Я поищу в древних записях, — пообещал Норобу. — Возможно, что-нибудь найду о человеке, который сам мог становиться огнем... Возможно, доеду до Дзуна Танагучи, уж главный оммёдо должен что-нибудь знать об этом.

— А мне пока что делать? — спросил я.

— Присаживайся обратно в позу лотоса и продолжим нашу медитацию. Тебе сейчас будет необходимо научиться сдерживать новое приобретение и не выпускать его из-под контроля, — произнес Норобу. — Дыши равномерно. Впитывай кожей дуновение ветерка. Думай о глади моря и дыши в ритм прибрежных волн. Дыхание накатывает и откатывает. Накатывает и откатывает. А ты спокоен... Спокоен, как море при чудесной погоде...

После медитации мы с Норобу спустились в столовую, где Мэдока вынесла нам на подносе неплохой ужин. Исаи Казимото снова уселся за просмотр дорамы. Ему не надо было питаться. Ему надо было только иногда проверять набивку и швы на плюшевом теле. А вот мне и Норобу пища была необходима. Я уминал за обе щеки и нахваливал поварское искусство женщины-хинина. Мэдока краснела от похвалы, Норобу в этом вопросе не отставал от меня. Неподалеку крутился её сын Харуто. Я подозвал его:

— Харуто-кун, присоединишься к нашему ужину?

— С радостью! — воскликнул мальчишка. — Сейчас плошку принесу.

— Проглот, — покачала головой Мэдока. — Ведь только недавно ел.

Она сказала так, но наложила еды и сыну. Тот с важным видом принял тарелку и потерся щекой о материнскую руку.

— Мама, у меня молодой и растущий организм. Мне нужно усиленно питаться, чтобы встать во главе фирмы, когда босс отойдет от дел, — серьезно произнес Харуто.

Я едва не подавился. Зато на лице Норобу расплылась довольная улыбка. Он оскалился так, что рис едва не вывалился сквозь приоткрытую щель.

— Чего-то рано ты меня в утиль списываешь, — хмыкнул я. — Я ещё немного поуправляю фирмой.

— Да ладно, босс, я же шучу, — отмахнулся Харуто. — Я же знаю, что сперва встанет Киоси, а потом уже я.

— Экие вы быстрые. Прямо на ходу подметки рвете. Ладно, потом по факту разберемся, кто будет управлять. Вот ты недавно рассказывал, что в твоём детском доме пропадали дети. А там были двое мужчин-воспитателей: Иоширо Маруяма и Хироши Ясуда?

Харуто помрачнел лицом. Он словно вспомнил о чем-то неприятном. О том, что недавно забылось, а я разбередил память. Что же, это было необходимо. По информации, которую мне предоставила Оива, те двое были ещё теми уродами. И вот сейчас тень на лице мальчишки подтверждала слова Оивы.

— Они были воспитателями... В младших группах. В тех, в которых были дети до пяти лет. И говорят, что они торговали детьми... То есть не отдавали на усыновление, а продавали. И продавали за хорошие деньги. Я сам слышал, как они хвастались, что набирают партию для отправки в какой-то лагерь. Ни одного из тех, кого они отдали, я больше не видел, — проговорил Харуто.

Что же, всё сходилось. Слова Оивы снова не расходились с делом. Эти уроды и в самом деле торговали детьми, а параллельно делали с ними то, что хотели. Я ни капли не сожалел о том, что отправил их на разговор с королевой тьмы. Пусть она сама с ними разбирается.

— А что за лагерь? Ты не знаешь? — спросил Норобу.

— Честно-честно не знаю, — помотал головой Харуто. — Но эти воспитатели говорили, что это очень хороший лагерь и там учат, как заработать много денег и потом всю жизнь не работать.

— Да уж, я бы тоже хотел так, — вздохнул Норобу. — А то на старости лет приходится вкалывать...

Я поджал губы и взглянул на него. Снова он стонет. И чего жалуется? Я же предлагал всем отказаться, если не хотят участвовать в группе поддержки. Вот Шакко и Малыш не стонали. Они с нетерпением ждали начала обучения. Правда, мы не сказали об этом Кацуми, но это была уже моя инициатива — я не хотел втягивать подругу во что-то опасное.