Утренняя Звезда поджала губы. Теперь Хидики смог рассмотреть, что она вовсе не такая уж красивая, какой показалась в самом начале. И морщинки бороздили гладкую кожу, и возле носика покраснел прыщик. Правый глаз чуть больше левого, а на ухе небольшой шрам.

Не та красавица, которую он увидел в первый раз.

— Что же, я признаю, ты не просто умный, а очень умный. Всё предусмотрел, но вот скажи… Неужели ты в самом деле думаешь, что сможешь выйти отсюда после всего того, что наговорил?

Хидики быстро создал три мудры и на его руке запылал зеленоватый огонь. Он дернул на груди рубашку, показывая небольшую таблетку микрофона, прикрепленную к коже.

— Я думаю, что мы достаточно умны, чтобы не наносить друг другу увечий? Наш разговор записывается и сейчас транслируется на передатчик Кацуми. Она со своими людьми может ворваться сюда по одному моему сигналу.

Теперь пришла очередь Амайе расплыться в улыбке. Она отогнула край футона и показала небольшую коробочку с пятью отступающими в стороны антеннами. Коробочка приветственно подмигивала красным диодом.

— Дорогой мой господин Хидики, ты всё предусмотрел, всё разузнал, но… Я не люблю посторонних шумов и сотовых телефонов. Поэтому всё то время, пока ты находишься здесь, никто не слышит наш настоящий разговор. Как только ты вошел, включилась запись нашего разговора, когда мы встретились в первый раз.

Хидики невольно побледнел. Амайя заметила это и быстро проделала несколько мудр. От неё к Хидики протянулась черная тень. Он вздрогнул. Зеленый огонь на ладони молодого человека потух.

— Я сделала это на непредвиденный случай. Сейчас твоя Кацуми со слугами слышат наш обычный разговор из прошлого. Похоже, что непредвиденный случай сыграл свою роль. Моя глушилка гасит любой сигнал и передает совсем другое… А твоё оммёдо… Что же, ты явно не знаешь технику любовной тени. Когда я тебя коснулась, вынимая конверт, то оставила на тебе свою тень. Она-то и связывает тебя по рукам и ногам. Ты в полном моём подчинении. Эх, а ведь ты и в самом деле подумал, что победил?

Хидики сглотнул. Он видел, как Амайя Нисикава встала и сбросила с себя кимоно. Обнаженное тело было столь великолепно, что Хидики невольно почувствовал опять давление в паху.

Амайя взглянула на глушилку. Кивнула своим мыслям и произнесла:

— Что же, ты всё предусмотрел. Но вот того, что сейчас произойдет, ты явно не планировал. Записи осталось на двадцать минут, но мне этого должно хватить. Ложись на спину, мой хороший умненький мальчик… Добрая тётя всё сделает сама.

Когда Кацуми со слугами спустя полчаса ворвались в комнату, то обнаружили там только лежащего Хидики Акияма. Молодой человек был словно выпит до суха, как бумажная коробочка с соком. Его недавно черные волосы поседели, кожа покрылась морщинами, а сам он выглядел лет на сто. Он лежал на футоне, накрытый одеялом. Его одежда, порванная в лоскуты, лежала рядом.

— Хидики! — воскликнула Кацуми, бросаясь к нему.

Она подняла седую голову, вглядываясь в морщинистое лицо, которое недавно было молодым и здоровым.

— Кацуми… — прошелестел его голос. — Ты… Ты была права… Прости… Скажи Изаму…

Сил больше не осталось. Последний выдох выбросил белесый фильтр из ноздри умирающего. Кругляшок покатился по полу и остановился на фотографии прекрасного лотоса.

После ужина, который был довольно скудным, нас отправили в казарму. Казармой я это помещение назвал потому, что другим словом вряд ли можно назвать этот зал. Большое помещение с колоннами, между которыми были разложены свернутые футоны.

Внутри плотных, всего десять сантиметров в высоту, матрасов находились свернутое одеяло и валик под голову. В одном углу стоял кулер с водой, в другом за шторкой расположились туалеты наподобие вокзальных. Чтобы подростки не страдали от жажды и не шлялись по ночам в поисках туалета.

Мы с Киоси пытались навести хоть какие-то контакты с остальными детьми, но на нас просто смотрели, как на дурачков и отходили. Причину этому удалось выяснить позднее, когда мы начали раскладывать футоны. Мы с Киоси легли рядом, чтобы могли пошептаться перед сном.

Девочек и мальчиков не разделяли по половому признаку — все лежали в общей комнате. Когда же я пробурчал Киоси, что если он будет храпеть во сне, то получит, меня дернул за рукав невысокий мальчишка:

— У нас не разговаривают друг с другом.

— Почему это? — не понял я.

— Чтобы не привыкать. Если убьют одного из нас во время работы, то другие не должны скорбеть и тратить время на эмоции, а продолжать делать свою работу, — пояснил с серьезным видом мальчишка. — Только так мы можем помочь нашей Родине.