Кандидат снова сделал паузу.

— А теперь скажите мне, кто в современном мире, в нашей стране самый талантливый оратор? Ну, смелей. Кто из наших политиков сделал себе репутацию своими публичными выступлениями?

— Джиржиновский? — предположил один из ижевцев.

— Совершенно верно. Если бы Джиржиновский не играл роль клоуна, не городил бы чуши, без противоречий в своих словах — то он мог бы легко и феноменально быстро добраться до самой верхушки…

— Так он и так на самой верхушке…

— Почти, — сказал Кандидат. — Но не совсем. Он играет роль шута. И шут этот очень опасен. И как вы знаете, многие люди верят ему. Голосуют за него. Хотят, чтобы он стал настоящим лидером. А не шутом. Хотя в одной речи он проклинает…, например коммунистов. В другой — их же превозносит до небес. То есть противоречит сам себе. А его все равно слушают. Его ахинею — слушают. Как это получается?

— Он орет громко, — засмеялся ижевец. — И руками размахивает.

— Давайте посмотрим как именно он громко орет, и чем именно размахивает. Сначала я расскажу, а потом все вместе будем смотреть, — Кандидат указал на экран телевизора у него за спиной.

— Итак, первое правило. Когда певец поет, он попадает в ритм. Ритм музыки, заставляет биться, сердце человека, в такт самой музыке. Но вы оратор. У вас нет музыки. Вы создаете ритм, своими словами.

Кандидат подошел к доске учебного кабинета и написал большими буквами: «Ритм».

— Какой пример? Например, ать-два. Ать и два. Или: раз, раз, раз два три… Кто нибудь чувствует ритм в моих словах? Это ведь просто слова. Никакой музыки. Только слова… Теперь все вместе, повторяем: раз, раз, раз-два-три!

И Руслан, неожиданно сам для себя, повторяя эту дурацкую строчку, услышал ритм, попал в такт и сам для себя понял, что тело само, словно подобралось под эти звуки.

— Раз. Раз. Раз-два-три…

— Быстрее! Еще быстрее — выкрикнул Кандидат. — Раздватри!

Руслан ускорился и заметил, что непроизвольно улыбается.

— А теперь — медленней, еще медленней. Рааз. Рааааз. Раз… два… три. Продолжаем. Вы чувствуете? Одни и те же три слова в разных ритмах заставляют вас: либо искать выплеск энергии… либо усыпляют. Одни и те же слова. Только ритмы — разные. Запомните, революционный оратор обычно пользуется одним ритмом. Он простой, маршевый, называется еще «размер три четверти». Революционер не несет особой истины. Не обрисовывает ситуацию. Он, как полководец, поднимает людей, перед боем, заставляет их, встать и идти. Заставляет их, почувствовать, что им, просто необходимо, встать и идти. В голосе революционера, люди должны слышать, бой барабанов, и зов трубы, в революционере они должны видеть, полководца, который точно знает, что надо — встать, пойти, и победить. Чувствовать сердцем. Понимать разумом. Ни смотря ни на что. Вопреки всему. Победа или смерть!

— Раз. Раз. Раз. Два. Три.

— Все, замолкли, — приказал Кандидат. — Слушаем дальше. Правило второе. Ритма недостаточно. Человек должен прочувствовать, что тот, кто перед ним — имеет право управлять. Что тот, кто перед ним — истинный лидер, сильный, мощный, решительный, которому приятно даже подчинятся. И кому подчиняется человек? Слабости? Густому басу? Пронзительному тенору? Нет, конечно. Человек подчиняется силе. И когда революционер говорит — другие чувствуют эту силу. Хоть он с виду и хлюпик, и вообще инвалид, рука у него отсохла, и оружия то у него нет, и вообще он сам стоит перед расстрельной командой. Но именно он здесь сила, он имеет право командовать. Как этого добиться?

— Я, кажется, задал вопррос — как добиться, чтобы люди пред вами слышали силу в ваших словах? — повторил Кандидат.

— Что, порычать на них? — неуверенно спросила Белка.

— Именно, молодец, — Кандидат широко улыбнулся. — Вы нажимает на букву «эр». Выглядеть это должно так естественно, как естественно выглядит хищник. А любой хищник — это обычно верхушка какой-то своей пищевой цепочки. И у него есть зубы. И он всегда готов кого-то сожрать. Он всегда готов вступить в бой. И он разговаривает с рычанием. Поэтому, для того чтобы быть революционным лидером уровнем повыше любого либерала, любого офицера, любого человека с деньгами, связями и даже властью — вы своей речью показываете, кто тут именно стоит на верршине пищевой цепочки. Вы показываете — кто именно имеет прраво командовать. И людям, кстати, нравится, когда ими командует не какая-то размазня, а человек осознающий себя силой. Потом мы послушаем речь не только Джиржиновского, но и других, и зачастую вы не поймете ни слова из сказанного, но даже закрыв глаза, вы почувствуете что на трибуну взобрался человек-лев и зовет вас, других человеко-львов, за собой. И вы захотите стать таким львом и подчинятся первому, самому сильному…

— Да Ленин и Троцкий вообще картавили, — сказал кто-то сзади, опять, кажется, из ижевцев.

Кандидат чуть задумался, а потом продолжил:

— Да, все правильно, картавили, и поэтому буква «эр» самопроизвольно выделялась в их речи… Ну и третье правило, которое необходимо знать и применять революционному оратору — это правило повышения интенсивности речи. То есть вы искусственно повышаете накал каждой своей последующей фразы. Очень грубо говоря, вы и речь то произносите куплетами, и каждый куплет — новый виток накала, каждый припев снова и снова повышает интенсивность, вбивает слова прямо в голову, заставляет их слышать даже когда вы закончили говорить, вертится в голове, зудит и не дает уснуть, обычные слова, превращаются в крылатые фразы, которые запоминаются на всю жизнь.

Лектор снова замолчал, выжидая паузу.

— Обладая и развив в себе даже основы революционного ораторства, — продолжил он. — Вы не сможете никому и ничего продать. Вы не продаете, потому что вы не продавец. Вы не убеждаете, и не успокаиваете, как психотерапевт. Зато сможете поднимать людей на великие дела, на борьбу, на бой, забыв себя, отбросив страх, идти на смерть за победой… А теперь соединим все три правила, и воспользуемся просто нашей фразой — «раз-два-три». Слушаем.

Кандидат откашлялся: