Впрочем, пытаться что-то прояснить, точно не стало бы умным решением, поэтому я молча встал из-за стола и через несколько секунд уже стоял в коридоре.

Стоило мне направиться к лестнице, как из кабинки показалась морда того самого мужчины, что был здесь вчера вместе с Корсаковым.

— Ты какого лешего тут бродишь? На занятия, быстро!

Ястреб недовольно сделал круг над черепом смертного, а я уточнил.

— Какие именно занятия?

Вопрос был логичным — в комнате самого Афеева не было никаких указаний на то, куда и зачем идти.

Мужчина уставился на меня, как на полного идиота. Потом махнул рукой в сторону лестницы.

— На четвёртом этаже, около перехода висит расписание. Если совсем память отшибло, можешь там глянуть. А теперь иди отсюда, пока с меня денег из-за тебя не содрали.

Почему из-за моего присутствия, с него могли взыскать деньги, я не слишком понимал. Но опасение на лице этого сторожа, было вполне искренним — видимо не врал.

Пока я поднимался по лестнице на четвёртый этаж, попытался ещё раз прогнать в голове все божественные печати и символы алфавита. Мы уже давно перестали использовать эти инструменты и в памяти сохранилось далеко не всё. А из того, что удалось вспомнить, применить я пожалуй мог только одну единственную печать. Ту самую, что мы чаще всего использовали для шуток. Но то, что было чуть неприятной проказой для бога, в случае со смертным, могло стать смертельным оружием.

А чуть позже, в голову пришла мысль ещё об одной. В качестве обычного оружия она бы не подошла, но зато могла оказаться полезной в массе других ситуаций.

Вот с алфавитом было сложнее. Никогда не увлекался этим видом управления силой. Поэтому и в памяти имелось не так много. Впрочем, это если говорить о божественных символах. Те, которые применялись героями или теми же сатирами, я помнил хорошо. Мои аватары проводили среди них немало времени, щедро впитывая знания.

Переход на четвёртом этаже действительно обнаружился. Подвешенный в воздухе тоннель, который тянулся к следующему зданию. А рядом имелось и расписание — большой лист бумаги, что был приколочен к деревянной доске.

Со структурой разбивки студентов я разобрался относительно быстро. Они все были поделены на группы, для каждой из которых был свой перечень занятия. Проблема заключалась в том, что не имел никакого представления, в какую из них входил Афеев.

Пока я стоял и раздумывал, как поступить, сзади послышались весёлые женские голоса. Оглянувшись, я увидел двоих подходящих девушек, которые перешучивались между собой.

Замедлившись, обе перевели взгляды на меня.

— Снова не помнишь, куда идти?

— Забыл свои учебники, Афеев?

— Так страшно, что тебя снова похитят?

— Ты не бойся, видишь, даже психи такого калеку пожалели.

Они попеременно выдавали фразу за фразой, а потом одна из девушек внезапно сложила пальцы в щепоть и я увидел мелькнувшую в воздухе жёлтую дугу.

Печать эта смертная поставила мне прямо на живот. Отпечаток силы был слабым и едва видимым, но вот давление на свой мочевой пузырь я почувствовал сразу же. Эта плебейская дочь собиралась опозорить бедолагу Афеева, заставив его непроизвольно намочить штаны?

Ответ сложился в голове практически сразу — я напитал соответствующий орган божественной мощью, буквально окружив его щитом и компенсировав внешнее воздействие. Этого оказалось более чем достаточно — атака не прошла.

На лице русоволосой девушки, одетой в лёгкое летнее платье, появилось искреннее недоумение.

— Что с тобой не так, Афеев? Обезвоживание?

Я посмотрел ей в глаза и усмехнулся. А потом использовал вторую из тех печатей, что до этого счёл пригодными для использования. Она и правда не подходила для открытой схватки. Зато представляла собой оружие иного рода — каждый попавший под её воздействие, говорил исключительно правду в своих трёх следующих высказываниях.

Печать не относилась к числу божественных — так чаще всего развлекалась свита Вакха, подкалывая друг друга. Порой они использовали её на ком-то из знати, когда те выступали перед аудиторией. Было смешно наблюдать, как патриций, который только что говорил о чести и достоинстве, внезапно начинал рассказывать правду. Что он занял должность ради того, чтобы насолить двоюродному брату и помочь с деньгами семье жены.

Теперь же, светло-синяя печать красовалась на правой щеке самой девушки. А я задал вопрос.

— Зачем ты это делаешь? Почему пытаешься унизить других?

Стоящая напротив студентка прищурилась и ещё раз повела в воздухе рукой, чьи пальцы были сложены щепотью. На моём животе возникла вторая жёлтая печать, тогда как сама девушка начала говорить.

— Мои родители уже год, как спят в разных спальнях. На меня им плевать. Я как-то раз напилась и переспала с лакеем, но никто даже не заметил! Иногда мне кажется, что им нет никакой разницы, как я живу и чем занимаюсь!

Выпалив эти слова, она в буквальном смысле слова зажала себе рот руками. А обе печати на моём животе растворилась — сейчас у неё не хватало концентрации, чтобы поддерживать даже такое слабое воздействие.