Шрифт:
Вернулась женщина с миской салата и двумя крепкими мужчинами. Один постарше, другой помладше. Учитывая их сходство, наверняка родственниками.
Старший по-хозяйски придвинул стул и уселся на него.
— Ну, будем знакомы, чужак. Я Нокс, глава этой деревни. А это Пёс, мой сын. А тебя как звать, болезный?
— Вяч… — начал я, но потом сбился, — Ахилл меня зовут.
— Ахилл, значит? — откинулся на спинку старейшина, — Странное имя, ненашенское. Откуда такое?
— Греческое, — улыбнулся я.
— Это где? — насторожился хозяин.
— Это… — я покачал головой. — Неважно.
— Ну, не важно, так не важно. И что ты, Ахилл, делал в горах голый и безоружный?
— Я не помню, — покачал головой я.
Это всё, что я придумал за такой короткий срок — ссылаться на потерю памяти.
— Не помнишь? — нахмурился мужчина, — А с какого посёлка ты? Что помнишь из последнего? Может ты Рейдер?
— Ничего не помню, — покачал головой я. — Но я точно не Рейдер.
Старик внезапно рассмеялся.
— Да уж вижу, что не Рейдер. Так-то тебя соплёй перешибить можно.
Я невольно скосил взгляд на своё тело. Обмытое, частично перевязанное, оно действительно не выглядело мощным, но и рахитом я не был. Насколько я помню, мой боевой вес составлял сто десять килограмм при росте сто девяносто. Сейчас же, то ли из-за экономии, то ли ещё по каким-то причинам, но механизмы организма, находясь в анабиозе, удалили килограмм тридцать мышц. Тем не менее, я всё ещё выглядел достаточно крепким.
— И самый главный вопрос, — с лица старика исчезла улыбка, — Почему я не вижу твоей статистики?
— Статистики? — нахмурился я, сильно удивившись, — Так вы все Идеалы?
— Что? — удивился старик, — Какие Идеалы?
Я чертыхнулся и «присмотрелся». Да не может быть! Над головами у всех людей были системные надписи. «Нокс», «Пёс» и «Косуля». И нет, надписи горели не ярким голубым светом, которыми обозначились мы — Идеалы. Надписи были болотно-зелёного цвета и мерцали, как будто вот-вот пропадут.
— Я не понимаю, о чём вы? — всё-таки умение «держать лицо» у меня осталось и моё изумление никак не отразилось на нём.
— Да вот и я не понимаю, — сложил руки на груди старик. — Первый раз такое не только вижу, но и слышу. Почему на тебе нет метки хозяев?
Я пожал плечами, прикрывая глаза. Мне нужен был тайм-аут.
— Извините, я сейчас снова потеряю сознание.
— Погодь немного. Пусть Косуля тебя покормит. Отдыхай… пока, — вздохнул дед. — А мы потом поговорим.
Женщина подсунула мне под спину подушку, позволяя принять более удобное для еды положение, и накормила меня огуречным салатом и зеленью. Блюдо было в деревянной плошке. Кусочки еды она мне подавала деревянной же вилкой. Я даже не смог осилить всю тарелку, поблагодарив и откинувшись. Запил водой и поблагодарил ещё раз.
— Отдыхай, Ахилл, — улыбнулась дружелюбная женщина.
Я прикрыл глаза, чтобы подумать над ситуацией, но снова отключился. В этот раз, для разнообразия, не потеряв сознание, а погрузившись в нормальный сон.
Глава 2
Да укрепится Вера моя
Да будет дарована Стойкость мне и Сила
Да не устрашусь я Врага Рода Человеческого
Да буду достоин я Славы Предков
«Книга Надежды»
Молитва Воина Человеческого
Сил есть больше не было, но у меня блямкнуло оповещение. Мой жизненный запас изменился с 5 на 6. Я вздохнул и заставил себя доесть всё до последней крошки. Тем не менее, шкала больше не заполнилась. Но я знаю, что этот процесс накопительный. Ведь самый простой способ накопления энергии — это еда. Вот только не такая…
Я проснулся от шума за дверью. Чувствовал себя вполне отдохнувшим, всё таким же слабым, но, по крайней мере, голова немножко пришла в порядок. Я даже смог слезть с топчана и, придерживаясь за стеночку, подойти к двери, приоткрыв её.
Снаружи я увидел несколько таких же маленьких деревянных домиков с соломенными крышами. А на утоптанной поляне, которая, скорее всего, была площадью посёлка, громко переговаривались люди. Старейшину я уже знал, а вот три человека, стоящих рядом с ним, выглядели интересно.
Одетые в какое-то подобие кожаных доспехов, они даже были вооружены. У двоих были копья, а у стоящего чуть впереди, похоже, предводителя, за спиной висел настоящий меч. И он сейчас на повышенных тонах беседовал со старейшиной, который в свою очередь оправдывался.