Шрифт:
– Ясно, ясно. Но непорядок все же.
– Герр офицер, я вас прошу еще раз внимательно посмотреть мой паспорт, – водитель шикарного "Мерседеса" снова протянул документы Рыбачуку.
Василий уверенно раскрыл паспорт. Поверх фотографии герра Берхарда лежали три красивые новенькие стодолларовые купюры.
"Ну, совсем другое дело! – подумал страж порядка. – И правда, с кем не бывает? Ну, заболел дитенок, что же, из-за этого нельзя и за границу смотаться?"
Купюры быстро и незаметно перекочевали в карман бдительного пограничника, и старший прапорщик погранвойск Василий Рыбачук почтительно приложил руку к козырьку зеленой фуражки.
– Ваши документы в порядке. Проезжайте на таможенный контроль, вон туда, – указал он рукой.
А еще через несколько минут по территории Беларуси катился "Мерседес" с баварскими номерами, в салоне которого сидели Карл и Хельга Берхарды, родители маленького, рожденного в этом году гражданина Германии Йогана Берхарда, который по причине внезапной болезни не смог, к сожалению, посетить гостеприимную землю СНГ.
Жаль, здесь бы ему, наверное, понравилось...
II
Они ждали этого момента и тщательно готовились к нему. Они приехали сюда, в Одессу, теперь уже в чужое государство, только ради того, чтобы принять участие в событиях, каким-то образом повлиять на ситуацию, и тем не менее, когда все наконец-то произошло, это оказалось таким неожиданным, случилось так внезапно и быстро, что Банда в какую-то секунду даже запаниковал. Ему показалось, что его захватила снежная лавина и теперь тащит по склону вниз, засыпая и переворачивая, не давая никакой возможности вздохнуть и задержаться, не давая никакой надежды на спасение...
С Олей Сергиенко они быстро нашли общий язык. Дина представила Банду как своего хорошего знакомого, "опера" из угрозыска города, который под видом алкоголика-санитара расследует дело о воровстве наркосодержащих лекарственных препаратов и дефицитных витаминов. Беременная учительница, несколько раз поболтав с Бандой о том, о сем, с легкостью в эту версию поверила, убедившись, что под внешностью небритого пропойцы на самом деле скрывается умный и неординарный человек. Банда наплел Оле сказок про чудесные витамины, которыми ее по три раза на день потчуют, и предупредил, что эти редкие таблетки, – а таких таблеток и впрямь не давали ее соседкам по палате, – исключительно интересны для следствия. Мол, ему очень важно знать, что таблетки продолжают давать неукоснительно и не заменяют никакими другими препаратами. А потому им с Олей просто необходимо каждое утро видеться.
Вскоре они договорились, что во время завтрака, когда Банда по утрам проносит в столовую котлы с кашей или чаем, Оля будет ожидать его в коридоре.
Ей не нужно ничего ему говорить, не нужно подавать никаких условных знаков – само ее появление и будет этим условным знаком.
И в любом случае их знакомство нужно держать в строгом секрете, не посвящая в это дело никого.
Кроме, разве что, мужа Оли, каждый день приходившего на свидание с пакетом фруктов и всякой домашней вкуснятины.
Система заработала очень удачно и четко, и каждое утро в больнице Банда начинал с главного – он знал, что с его подопечной за прошедшие сутки Ничего не случилось...
В то утро Ольги в коридоре не оказалось.
Поначалу Банда постарался подавить в себе беспокойство, списав ее отсутствие на непредсказуемый женский характер или на особенности физиологии. Но, продефилировав спустя десять, а затем двадцать минут по коридору вновь и так и не заметив нигде Сергиенко, Банда понял, что что-то случилось.
Дину к тому времени уже выписали, и надеяться ему можно было только на себя.
Он выбежал на улицу, купил десяток апельсинов и снова бросился к желтому корпусу, на трех этажах которого разместились все женские отделения.
Найти знакомую санитарку тетю Глашу оказалось делом нескольких секунд. Санитарки здесь в отличие от медсестер были не избалованными – нормальные сердобольные старушки, работавшие за копейки и скрывавшие за вечным ворчанием и матюгами свой добрый характер. Такой же была и тетя Глаша.
– Теть Глаш.
– Чего тебе?
– Ты мне Сергиенко не вызовешь, а?
– А чего тебе от нее?
– Да вот муж просил передачу передать. Он там на какое-то совещание торопится, так это... сам не может. Слышь, позови ее, хорошо, теть Глаш? – отчаянно врал Банда, искренне хлопая своими голубыми глазищами. – Ну, я ж тебя ни о чем не просил. Ну, позарез надо.
– Чего это ты так беспокоишься-то, а?
– Он меня просил передать ей и на словах кое-что, так это, мне ее лично увидеть надо.